Репортаж с иголкой в вене-2

Опубликовано: 11 ноября 2009 г. в 14:28 40 0Нет комментариев0

Соло на клавиатуре«Прописка» на Чудской, 4Премьерный вечер на Чудской помню смутно и скомкано, как и должно быть, вероятно, после недельного запоя и свежей бутылки водки, опрокинутой для храбрости.На ресепшене (как я сразу назвал пост дежурной медсестры) довольно споро и без закавык меня оформили в качестве «анонимного больного», то есть не состоящего на учете в их заведении, а обратившегося за помощью как бы «по случайному залету». Затем меня представили лечащему врачу (женщина почему-то просила не называть имени и фамилии, что я и делаю) – весьма милой и добродушной, улыбчивой такой фемине, сразу снявшей чувство тревоги.Она устроила мне допрос с пристрастием: с какого возраста пью алкоголь, как часто бывают запои, провалы в памяти, галлюцинации, зрительные и слуховые, не было ли в роду потомственных алкоголиков?Я честно, насколько ворочал языком, ответил на все вопросы. Потом докторша осмотрела меня голым по пояс и помяла живот: «Больно – не больно?», измерила давление, и спросила, не было ли травм головы. Я что-то наврал, конечно, потому что, - у кого же их нет?- Отитом, - говорю, - в детстве болел. - Полгода суки-врачи меня мучили, всю задницу искололи, да так и не вылечили, садисты.Про ангину я, опять же, забыл, и про пневмонию в 10-летнем возрасте, и про перелом руки в 5-летнем, и про то, что однажды, лет 8 назад, по пьянке шарнулся с разбегу в бампер автомобиля, после чего подрался с водителем, и про близорукость, и кариес, да и хер с ними. Наружно я производил впечатление интеллигентного хроника, по недоразумению влетевшему в штопор.Меня прописали в отдельный двухместный номер, вкололили три тюбика какой-то химии, и я мгновенно вырубился на узкой, но довольно удобной кровати.Тут я увидел один из самых необыкновенных галлюциногенных снов в своей непутевой жизни: будто нахожусь в какой-то комнате с ослепительным светом, и по стенам тянутся вверх яркие цветные инсталляции, и счастливые люди водят вокруг меня хоровод, и все так весело, прикольно и спокойно, что возвращаться из этой группы продленного счастья никуда не хочется.Ни в какой гребаный Псков, неуютный и суровый. Я подумал, что это и есть Смерть, и от страха проснулся.Абстиненция под капельницейБыло, наверное, часа три ночи, и до утра я так и лежал с открытыми, как пивные бутылки, глазами, и разговаривал с Богом.- Бог! – Упрекал я Его. - Ну, что за херня такая? Ну, зачем ты меня мучаешь этой байдой? Неужели нельзя было явить чудо, хотя бы здесь, на Чудской, вот какое удивительное сочетание, и я бы сразу утратил интерес ко всей этой Прелести, доводящей чуть ли не до дурки? Дай ты нам реальное Спасение здесь и сейчас от этой рутины, от этой скуки и уродств мира, от бедности и старости, от несправедливости и ожидания смерти, и не будем мы тут валяться плашмя, как падаль, с передозом реланиума в ягодицах, вернее, в крови.Но Бог безмолвствовал.Сушняк я удовлетворил из двух бутылочек с минеральной водой, заботливо оставленных на тумбочке, видимо, моим ангелом-Хранителем.Забрезжило утро, и в палату стали регулярно заглядывать некие личности, явно пациенты.Очнулся мой сосед, парень лет двадцати, и его первый вопрос был ко мне:- Ты тут по синьке или по наркоше?- По синьке, - ответил я, и он сразу утратил ко мне всякий интерес.Позже я понял, что контингент отделения четко делится на алкоголиков и наркоманов, и эти две группы пациентов никак друг с другом не пересекаются, и относятся друг к другу с явным подозрением. Наркоманы презирают алкоголиков за то, что они жрут «бычий кайф», тогда как сами они своего рода «белая кость» в этом искусственном Раю. Однако, кроме идеологии, тут содержится и сугубо практический интерес: с алкоголика нечего взять, он если и пробавляется, то суррогатом, который наркоше не интересен, а у своего брата-наркомана можно раздобыть реального сырья для ширева.Наоборот, алкоголики, если и не опасаются наркоманов, то все-таки предпочитают оставаться от них в стороне. Кто их знает, кто они такие? Позже я понял, почему. Но об этом – ниже.Я встал, кое-как умылся и почистил зубы, оделся (в карманах джинсов ровно ничего не было – ни денег, ни телефона) и отправился на завтрак, на который уже звали из коридора.Группа человек из двадцати апатично потянулась в столовую.Я сел за столик к «своим», то бишь к алкоголикам, и без аппетита проглотил полчашки невкусной каши, яичную запеканку и стакан какого-то пойла, под которым подразумевалось, видимо, какао. Потом больным стали раздавать бананы, и все очень удивились этому факту: - Надо же бананы раздают!Двум чувакам по банану не досталось, и они плакали чуть ли не как дети: - Дайте нам бананов! Почему нам не дали?- Вы только что поступили. На вас не было еще заказано, - отвечали работницы столовой, которые, кстати, пищу сами не готовят, а только ее распределяют по порциям.Я пошел в свой номер, опростался и завалился вновь. Мой сосед не подавал признаков жизни, в смысле: спал, как убитый. И все призывы санитаров к нему сдать мочу не возымели нужного действия. Зато лично я, впервые, быть может, лет 15 своей жизни, сдал кровь из пальца, и оказалось, что с уровнем гемоглобина у меня все о’кей. Поблуждав по фойе, и, осмотревшись, я понял, что, несмотря на разный уровень образования и разношерстность социальных типажей, все мы братья по несчастью и выглядим соответствующе. То бишь, как натуральные «синяки». После запоя (у кого-то, может, полугодичного) и действия транквилизаторов всех трясло, словно роботов-ебоботов, а на лицах застыло одинаково недоуменное выражение: «И как я добрался до жизни такой?»- Ну, как? Вас еще подтряхивает? – Спросила меня моя добрая докторша.- Подтряхивает, и еще как, - признался я.- Ну, сейчас прокапаем, и водка выйдет, - успокоила меня женщина, которую я, будь помоложе, с удовольствием представил бы в роли собственной тещи. Настолько позитивная от нее исходила реакция.В палату пришла медсестра, проткнула мне вену и поставила капельницу. Мой сосед опять отключился, хотя смурные наркоманские рожи продолжали терроризировать входную дверь.Они заглядывали, и в их взглядах блуждал мучительный поиск и надежда. Тут в палату зашла такая красотка, что я хоть и был привязан к капельнице, не смог не отметить, что она дала фору любой фотомодели с транснационального подиума.Она стала звать и трясти своего, как оказалось, брата-наркошу, но тот только корчился и мэкал.- Мама тебе вот тут продукты передала, - сказала девушка и оставила кулек на столе. - Долго он так? – спросила она у меня.- Да все утро, - ответил я.Фотомодель минут пять пристально всматривалась в лицо парня, а потом произнесла сакраментальную фразу:- Полный п…ц!Затем сделала театральную паузу и повторила сентенцию, обращая ее уже не к конкретному субъекту, а прямо к Богу.- Полный п…ц!Эффектно развернулась и покинула наши покои.Буквально через минуту в палату ввалились двое нариков: один, здоровенный парень в свитере, был оживлен, и никак не производил какого-либо впечатления пациента. Другой был похож на персонажа из фильма про вурдалаков, которого только что вытащили из колбы со специальным раствором в кунсткамере: земляное лицо, ввалившиеся пустые глаза, в которых застыл все тот же немой вопрос: где?Они общими усилиями растолкали моего соседа, и сожрали половину его пакета.- Бананы будешь? Батончики потекли, будешь? - Спрашивали у спящего.Тот что-то мычал. В итоге, они оставили ему йогурты и пару яблок, а остальное умяли, причем действовал преимущественно «весельчак У», а чувак из колбы преимущественно молчал, и все чего-то ждал.- Ту тут по синьке? – Тоже спросил меня здоровяк. - Ну, и как состояние?- Да вот, - рассказываю. - Вчера поступил, вколололи транквилизаторов, а в три ночи проснулся, и до сих пор глаза не закрываются.- А что ж ты к дежурному врачу не обратился? В таких случаях сразу к дежурному надо бежать, - стал учить жизни «весельчак У».- Да я в первый раз. Не знал, - объясняю, а сам думаю, действительно, с чего я так тупо поступил, все ж таки в больничке нахожусь, а не у себя дома. - Когда выписываться собираешься? Трясет еще? – Спрашивает опытный. – Ты смотри сразу не выписывайся, подожди до завтра. – Еще вколют кубов десять химии, прокапают, будешь как огурец.- Ладно, - говорю, - подумаю.Медсестра освободила меня от капельницы. Делать, между прочим, было совершенно нечего, и отправился блуждать по коридору. Ничего: уютно так: хорошую больничку для психов сделали из бывшего Центра лечебной физкультуры. На фоне других пациентов, одетых в спортивки с пузырями на коленях и жеваные кофты, я выглядел прямо франтом. Голубые джинсы, модный джемпер, однако выражение моего лица ничем не отличалось от остальных выражений: все то же застывшее, как казалось, на века, недоумение: «И как дошел до ручки и какого хера тут застрял? Между Дьяволом и Богом».Действие лекарства и недавний запой производили на всех обитателей отделения аналогичное действие: всех трясло, и, будто связанные невидимым генератором, все блуждали по помещениям в поисках хоть какого-то смысла.Но смысл пока отсутствовал.В палате интенсивной терапии лежал чел, который реально как будто воскрес из мертвых. Он то приподнимался, озираясь: «Я еще жив?», - а то снова валился в свою «могилу». Рядом с ним дежурил пожилой санитар, и в его мудрых глазах поглядывала вся скорбь человеческая.Привезли больного из городской больницы. Вид у него был такой, будто его только что сняли шеста для чучела из кинофильма «Джипперс-Крипперс», ворон отпугивать: волосы дыбом, безумные гляделки, руки в стороны, как у распятого.Увидишь такого в темноте, и в штаны навалишь. Но оформить в отделение его было нельзя, потому что не было направления от врача поликлиники, и сатанинского горемыку, минут через пятнадцать, повезли обратно. Чтоб оформится, оказывается, нужно, чтобы ты впал либо в алкогольную кому, либо ноги отнялись, либо «белая горячка» тобой овладела. А так – фиг тебе, помирай как хочешь. Дежурная медсестра на ресепшене сокрушалась: - Жаль его. Ну, не могу я его оформить без направления. А я эту городскую больницу знаю. Угробят мужика. Когда у моего мужа инфаркт случился, его через сутки за дверь выпинали: «Ходить можешь? Ну, и вали отсюда».За деньги поступил еще один допившийся до полного идиотизма, пожилой ухоженный мужик лет 50-ти с совершенно бессмысленным выражением физиономии. Сдавала его жена. И все жалела:- Хороший человек. Руки золотые. Но как «зарядит», так не остановиться.Было видно, что эта пара тут, на Чудской, не впервой.Но когда любящая жена уехала, а мужику вкололи положенное, он вдруг очнулся и принялся бегать по коридору в одних семейниках, крича:- Галя! Галя! Где моя Галя!?.Его, как могли, успокоили, мол, Галя скоро приедет, а ты пока поспи-отдохни.Так, в заботах и между процедурами, тянулись часы.В блужданиях по коридору и рядом с ресепшеном – все какая-то жизнь, пусть и сквозь тремор, - я дождался обеда. Мучил вопрос отсутствия денег и мобильника, но, значит, так надо.Снова все потянулись к столовой, гуськом, обреченных и умалишенных, да, именно так все и выглядели, будто вышли из одного инкубатора или пыточной камеры. Я присел к своим утренним соседям по трапезе, и тут уж рассмотрел их повнимательней. Все они были «синяками» со стажем, и, несмотря на все различия в возрасте и внешности, напомню, были чем-то неуловимо похожи друг на друга.«Значит, и я на них похож», - с тоской подумал я и принялся за борщ. Справа сидел толстый или непомерно распухший мужик, вроде как мой ровесник, красный, аки рак, и у него был такой вид, будто его трое суток варили в курином бульоне.Другой, напротив, был пожилой, и походил на выпотрошенного цыпленка, которого никогда в жизни не кормили досыта. Прозрачный, изжеванный, высушенный до пергамента, он только и делал, что хехекал. Третий, тоже пожилой, вероятно, уже долечивался, потому что был самым вменяемым, но за время трапезы он говорил только о еде, о том, допустим, что борщу не хватает красного горького перца. - Разве это борщ? – Вопрошал он у нас. – Ту нужен красный перец. Знаете такой? На второе была тушеная капуста с куском рыбы.- Да, с такой едой мы тут долго не протянем, - констатировал выздоравливающий, но никто на него не обращал внимания, видимо, он постоянно комментировал рацион, и всех достал своими приколами.Да и не до сентенций тут было, все равно всякий думал исключительно о своем. Чрезвычайно глубокомысленное место, доложу я вам, этот наркодиспансер! Допив компот, я отправился ложиться под капельницу номер два.Кипишь в туалетеМоя добрая докторша меня осмотрела, ощупала и оптимистично резюмировала:- Водка вышла!«С чего это она взяла?» – Не поверил я, но раз вышла, значит, вышла. Трясло все так же. И долбанный экзистенциализм не отпускал ни на минуту. Больные, тем временем, выстроились в очередь на ресепшн: получать свои «колеса».- Донецкий, ты почему таблетки не получаешь? С утра почему не принимал? – Спросила у меня дежурная медсестра. – Какой твой номер?- Откуда мне знать? Я тут в первый раз. - Стал я оправдываться. – Не знал, что у вас тут так заведено, а никто не предупредил. - Номер твой два, и после каждого приема пищи ты получаешь свою порцию. И она выдала мне четыре вида таблеток, который я тут же, не отходя от кассы, и съел, обязательно у нее на глазах.Оказывается, это такой специальный ритуал: все больные хавают свои таблетки на глазах у медработника, потому что многие мухлюют и не глотают лекарство.- Это зачем такое? – Поинтересовался я. - Мне за вас отвечать, кто и что съел. У вас же не органы, а потроха. Внутренности все пропили. Вдруг ты загнешься от поджелудочной железы, а меня потом под суд. А тут все записано, что съел и когда. – Разъяснила дежурная. – Тут такие индивидуумы отдыхают: одному через 15 минут еще подавай. Другие, наоборот, все выплюнуть норовят.- Да, блин, успокоили. – Заметил я, представляя свои «потроха» на столе патологоанатома.Зайдя в палату, я убедился, что мой сосед слегка оклеймался, и уже что-то втихаря обсуждал со своими дружбанами-нариками.Меня же опят прицепили к койке, и легкий седативный эффект от содержимого капельницы увел в страну грез.Покой нарушила старушка-уборщица, что пришла помыть пол. Она включила электричество, и начала уборку, при этом вступив со мной в беседу.- Давно ты тут?- Со вчерашнего вечера?- Ну, и как?- Д, никак. Трясет, да и сосед меня напрягает.- А что такое?- Да он, - Объясняю я старушке, расфилософствовавшись под действием капельницы. – Наркоман. А они меня, честно говоря, как-то пугают. Одним своим внешним видом. Ну, как, к примеру, насекомые. Пустые они какие-то. Животные, одним словом. Ничего в них человеческого. Правильно их в Китае отстреливают. Алкоголики те хотя бы какое-то душевное тепло сохраняют. А эти, как автоматы, в глазах одна чернота и неистребимое желание…- Ну, это ты зря. – Говорит мне старушка, отодвигая кровать соседа, дабы пошуровать там шваброй. – Алкоголики в стадии психоза, знаешь, какие страшные бывают? Ой, а это что еще такое?Она обнаружила использованные шприцы:- Где твой сосед?- Да в туалете вроде. – «Заложил» я чувака.Тут поднялся форменный кипишь. Опытная уборщица мгновенно созвала санитаров и врача, и те стали ломиться в туалет.- Вас там сколько?- Трое.- А что вы там делаете?- Как что? Какаем!- Втроем, что ли, какаете? Открывайте мгновенно, или дверь выламываем! Так, это что за ложка? Это что за стакан, это, что ампула разбитая?Те как-то оправдывались, но было понятно, что их застали на месте преступления.Накрыли как кошака на блядках. Так вот, не без моего скромного участия, накрыли очередной сеанс наркоманом. Как я позже выяснил, это постоянная проблема, потому что эти самые наркоши лечатся и одновременно умудряются ширяться, и сделать с этим врачи ничего не могут, поскольку доступ в больницу практически открыт, и любой товарищ или барыга может легко пронести наркотик внутрь.Санитар освободил меня от капельницы и я тут же поплелся на ресепшн. - Положите меня. – Попросил я. В другую палату. уж лучше к алкоголикам. Боюсь я этих наркоманов. Не люди они. А вспомнил про летний случай, когда залетный наркоша из Питера укокошил псковскую девушку из-за мобильника, а еще двух женщин покалечил. Теперь мне вся эта история представилась в более реалистических красках. Вот они, рядом бродят, упыри.Дежурная попыталась меня успокоить:- Да ты их тут не бойся! Это они на улице страшные, а здесь под присмотром. Хлтя я давно говорю, что для наркоманов надо строить специализированные лечебные учреждения, как в Белоруссии, чтобы обезопасить персонал. А то я тут такого уже насмотрелась. Не раз чуть ли не под ножом была.- Умеете вы успокоить, однако. – Только и оставалось заметить мне.Наконец пришла моя девушка, исполняющая роль Ангела-хранителя, и объяснила, что деньги и мобильник забрала она, потому что так посоветовали врачи: у больного ничего не должно быть с собой.- Ну, что? Будешь еще на сутки оставаться? -Да вот, не знаю. В свете последних событий. – Вспомнил я про инцидент с наркошами, которые теперь косились на меня недобрыми злыми дырками своих вечно голодных и ищущих кайфа глаз. – Щас на ужин схожу, и там решим.Я уже привычно и уютно устроился к «своим», и поужинал тушеной капустой, свеклой и толикой рыбы из консервной банки, запив трапезу подобием какао, и выслушав очередной комментарий по поводу съеденного.- Ты там с наркошами обитаешь? Не завидуем. – Посочувствовали мне сотрапезники.Я отнес грязную посуду и подумал, что лучшей диетической лечебницы, чем псковский наркодиспансер не придумаешь. Дней десять такого рациона, и килограммов пять-семь лишнего веса - как не бывало. Я принял на ресепшене свои колеса и отправился к дежурному врачу.Мужчина внимательно выслушал мои претензии.- Я бы еще на сутки остался, но ваших наркоманов боюсь. - Ну, куда мне тебя еще класть, не к старым же пердунам? Будут храпеть, пердеть! – Объяснил мне доктор. – Впрочем. Закрой глаза и вытяни руки.Я сделал, как он просил. - Состояние удовлетворительное. Поколбасит еще немного, конечно. Не без этого. Долечишься дома, амбулаторно. Я выдам тебе таблеток и напишу инструкцию, как их принимать. А потом придешь на прием в поликлинику.- Ага.Доктор действительно отмерил мне четыре вида колес, и все особенности их приема оральным способом расписал на бумажке.- Давай, двигай. И больше старайся к нам не попадать.Я пошел собирать вещи, и минут через десять, вместе с ангелом-хранителем, уже шагал по мосту Александра Невского по направлению к дому.Адюльтер с алкоголем Рваные, как осенние облака на небе, и абсолютно неуютные мысли посещали мою набитую впечатлениями голову:«Почему все так?Я абсолютно равнодушен к пиву. Потому что от него я тупею и хочу свернуться эмбрионом. Вино иногда придает иллюзию легкости мысли и возможность набить на клавиатуре пару-тройку страниц текста. И только от водки меня прет по-настоящему. Вообще – от крепких напитков: коньяка, виски. Просто водка доступнее и привычней. Водка – это не просто спиртной напиток. Это – Другой Я. Шизоид, вернувшийся к своему истинному двойнику. Совокупившийся не только с ним, но и со всем бесконечным безумным миром. Целиком и в деталях. Пусть это ни с чем не сравнимое состояние длиться недолго, минут двадцать – тридцать, ради него я готов на часы отчаянья и позора. Своим самым наихудшим, низким страницам в биографии я обязан алкоголю. Но и своим самым лучшим и блестящим моментам – тоже, ему, неподрожаемому Бахусу.Так что мне с ним делать, с алкоголем, продолжать ли этот непредсказуемый, дивный и трагический адюльтер?»Дома, приняв горячую ванну с пихтовым отваром и откушав куриного супу с вермишелью, я приоткрыл дверцу холодильника. На внутренней полочке каким-то чудом сохранилась поллитровка «Путинки». На донышке плескалось грамм 150. Я почувствовал, как заныли от вкуса виртуальной водки десны и раскрылся причудливый бутон предвкушения в сердце.Водка прозрачно плескалась в бутылке гамлетовским вопросом.Соло на клавиатуре исполнил Саша Донецкий.Примечание:Александр Григорьев – известный тележурналист, ведущий программы «Хорошее настроение». Как говорят, умер от обезвоживания организма, пораженный алкогольной комой.Алексей Маслов – известный псковский журналист, писатель, поэт. На протяжении примерно 5-ти лет занимался медленным самоубийством при помощи низкокачественного алкоголя. Умер в сентябре 2008-го года.Михаил Ермоленко – журналист, режиссер, видеооператор. В марте 2006-го года перенес инфаркт, и врачи запретили ему курить и употреблять спиртные напитки. Он, тем не менее, нарушал их запреты, что и закончилось повторным инфарктом и смертью в июне 2006-го года.Список местных журналистов - жертв алкоголя можно продолжить.Эпиграфы, перенесенные в эпилог:Все это похоже на какую-то разводку: Наркотики – нельзя, но можно – водку.Шнур, группа «Ленинград»Я столько читал о вреде алкоголя! Решил навсегда бросить... читать. Сергей ДовлатовАлкоголь, возможно, одна из величайших вещей на земле, и мы неплохо ладим... Это облегчение, потому что я, в общем-то, довольно робок и замкнут, а алкоголь позволяет мне быть этаким героем, широко шагающим сквозь время и пространство... Так что я люблю его... да!Чарльз БуковскиАлкоголь – это анастезия, позволяющая перенести операцию под названием жизнь.Джордж Бернард Шоу

Псковская Лента Новостей

👉 Подписывайтесь на наши страницы. Мы есть в Телеграм, ВКонтакте и Одноклассниках

Комментарии

    Еще никто не оставил комментариев.

Для того чтобы оставлять комментарии Вам необходимо зарегистрироваться либо авторизоваться на сайте.