10 декабря исполнился ровно год российскому протестному движению: в декабре 2011-го на улицы российских городов вышли десятки тысяч людей, имеющих разные лозунги, разные задачи и разную политическую окраску. В Пскове прошел один из крупнейших митингов за последние 20 лет.

Что изменилось за прошедший год в протестном движении? Смогла ли псковская несистемная оппозиция поддержать федеральный тренд? И как она откликнется на очередной призыв провести 15 декабря «Марш свободы»?

«Доктор, мы его теряем»: судя по мнениям экспертов, пациент по имени «несистемная оппозиция» уже скорее мёртв, чем жив, и в ближайшее время может просто перестать существовать как политический субъект. Конечно, речь идет, в первую очередь, о регионах, где зачастую нет ресурсов даже для системной оппозиции. Однако новое законодательство, а именно – упрощение регистрации партий, поставит, в первую очередь, несистемную оппозицию федерального центра перед выбором: либо официальная регистрация, либо признание, что деятельность «несистемщиков» - протест ради протеста.

Так уж сложилось в России, что за несистемной оппозицией закрепился стойкий образ неудачников. Впрочем, стоит ли этому удивляться, если даже парламентская оппозиция и на федеральном, и на региональном уровне выступает в роли бастардов, не имеющих реальной возможности получить значимые посты в исполнительной власти и не способных завоевать большинство в законодательных органах власти.

Вскоре после развала СССР российская политическая система стала многопартийной: уже в 1995 году в парламентских выборах участвовало 43 партии, в 1999 – 26 объединений. Такое разнообразие системной оппозиции привело к тому, что за её рамками в России остались в основном политически слабая и неспособная найти себя в официальной политике группа людей, либо объединения радикального и экстремистского толка. В итоге пустующую нишу в политсистеме страны большей частью заняли, говоря современным языком, «фрики» - сторонники эпатажа и имеющие свой, экстравагантный взгляд. А зачастую и вовсе не имеющие никаких взглядов. В итоге системная оппозиция, в большинстве своем состоявшая из такого контингента, ни на что не влияла и в качестве политического субъекта не рассматривалась.

Ситуация изменилась в середине 2000-х годов, когда на «заднем дворе» федеральной и региональной политики оказался значительный пласт (в основном, либерального толка), выдавленный из политической жизни действующей вертикалью власти. Среди них были представители как законодательной (не прошедшие в парламент и потерявшие часть сторонников «Яблоко» и «СПС»), так и исполнительной (утратившие прежние позиции Михаил Касьянов, Владимир Рыжков и другие) власти. Вкупе с нарастанием недовольства действующей политической элитой со стороны общества, несистемная оппозиция получила заряд положительной энергии, который раскрылся в конце 2011 года. Политический феномен протестного движения стал не результатом выборов, а кумулятивным эффектом деятельности оставшихся не у дел «несистемщиков», совпавшим с недовольством населения и рядом непопулярных решений власти, основным из которых стала президентская «рокировка».

Ситуация с ростом протестных настроений дала шанс «несистемщикам» отбить определенные политические позиции, получив поддержку протестующего населения. В отличие от «фриков» новая несистемная оппозиция имела возможность выстроить более содержательную критику и объединить усилия, имея общую задачу вернуться во власть. Понимая, что при действующей вертикали власти претендовать на многое несистемная оппозиция (впрочем, как и системная) не сможет ввиду жесткого противодействия существующего режима, несогласные выбрали направление жесткой критики, направленной на смену действующей власти.

К ним присоединились и «несистемщики» новой волны, многие из которых также были выходцами из непарламентской оппозиции. Так, в топ-списках федеральной повестки оказались «Левый фронт» и бывший «анпиловец» Сергей Удальцов, исключенные из «Яблока» Алексей Навальный и Илья Яшин, многочисленные представители «Солидарности», ряд политиков-одиночек.

Правда, в абсолютном большинстве российских регионов ситуация, даже в такой благодатный для оппозиции период, не изменилась. Где-то «несистемщики» просто не были готовы поддержать федеральный тренд, где-то – как показала практика – несистемной оппозиции де-факто просто нет. Частично ситуация связана и с вышеозвученным фактором выдавленной элиты: в Псковской области такого процесса фактически не было: крупные политические фигуры, терявшие позиции, либо встраивались в партию власти, либо просто уходили из политики.

На сегодняшний день уровень псковской несистемной оппозиции не соответствует раскладам федерального центра даже по определению. Главным рычагом любых «несистемщиков» политологи называют митинги, акции и другие проявления «уличной демократии». Однако псковское протестное движение смогло «зажечь» только единожды: в пик протестного движения 10 декабря прошлого года под началом националистов из Псковского гражданского общества на площади Ленина собралось около 800 «рассерженных горожан». Это осталось, по сути, единственной крупной акцией, организованной несистемной оппозицией.

Остальные митинги, которые проводились синхронно по всей России, в Пскове либо пропустили (как, например, 4 февраля), либо проводили безуспешно. Например, на псковский «марш миллионов», который прошел в сентябре, пришло около 100 человек, причем многие из них около 10 лет пролежали в «политическом чулане» и, видимо, были рекрутированы для количества.

К несистемной оппозиции Пскова вполне применим термин «маргинальная»: несмотря на уничижительность, он имеет под собой почву. Иначе говоря, политика, находящаяся на обочине. Есть все основания считать, что и с обочины она в ближайшее время может исчезнуть, по нескольким причинам.

Во-первых, власти худо-бедно стараются «пристроить» активистов оппозиции себе под крыло: так в свое время «приструнили» «Убитые дороги Пскова», так в Общественную палату Псковской области попали экс-«другоросс» Елена Демченкова, а также активные общественники Игорь Батов («Свободный берег») и Станислав Мишаков («СемьЯ»), которые могли бы, но так и не успели примерить на себя роль гражданских лидеров. Псковский клон «Роспила» Навального, движение «Пилим в Пскове», созданное в интернете Кириллом Никифоровым, очень быстро «сдулось».

Другие штатные оппозиционеры с более сомнительной репутацией и, похоже, не имеющие иных амбиций, кроме уличных выступлений (экс-руководитель псковских национал-республиканцев, автор знаменитого памятника Путину Вадим Гузинин, «другоросс» Александр Додонов и другие), угрозы не представляют и в пределах взора власти не находятся.

Во-вторых, после того, как активная фаза демарша несистемной оппозиции завершилась по большому счету ничем, недоверие со стороны общественности к ним будет нарастать, не говоря уже о внутреннем взаимонепонимании.

В-третьих, объективным фактором исчезновения несистемной оппозиции в регионах, в том числе в Псковской области, может стать принятый закон о политических партиях: упрощенная система регистрации объединений позволит войти в систему даже наиболее «маргинальным» движениям. Смена курса этих движений – прямая борьба за власть, а не «уличная демократия» – по существу ликвидируют несистемную оппозицию как таковую. Прогрессивная часть несистемных оппозиционеров, имеющих политические амбиции, «остепенятся» и примкнут к новым партиям и объединениям, в рядах «уличных демократов» останется, как правило, та часть оппозиционеров, которая имеет комично-брутальный имидж.

Остатки сегодняшней несистемной оппозиции в Пскове можно разделить на две категории, которые, во-первых, в наименьшей степени коррелируют с федеральным центром, а, во-вторых, парадоксально сближались между собой. Конечно, это единство, в первую очередь, - организационное, а не идеологическое. Например, в сентябре либералы и националисты готовили «марш миллионов» вместе.

Национал-большевики и национал-демократы

Как и в ряде других регионов, в Псковской области существует очевидный перекос на националистическое направление «уличной политики». Идёт это ещё с конца 1990-х, хотя движение и испытало заметные метаморфозы.

В 2001 году в Пскове официальное появилось региональное отделение «Санкт-Петербургской партии свободы» - ультранационалисты экстремистского толка, возглавляемые небезызвестным Георгием Павловым. Павлов в свое время был достаточно известен не только выходками наподобие нападения на баптистскую церковь, но и высказываниями вроде «Сегодня ты избил одного кавказца, завтра - десять, послезавтра разгромил рынок. С моральной точки зрения, это правильное дело». В сентябре 2012 года, после продолжительного отсутствия, экс-лидер псковских наци появился на митинге несистемной оппозиции, но уже как представитель псковского казачества – походный атаман и глава суда казачьей чести.

После запрета НБП националисты в Пскове были представлены проектом Эдуарда Лимонова – «Другой Россией». Главными действующими лицами «другороссов» стали Елена Демченкова, Александр Додонов, Рахим Джунусов, Венедикт Доставалов и Надежда Доновская. Костяк этой инициативной группы сохранился, однако демократы Доставалов и Доновская рядом с националистами давно не фигурируют и фактически ушли с политической сцены. «Креативный продюсер» нацболов Елена Демченкова, как уже упоминалось, стала членом Общественной палаты и, по сути, перешла в правовое поле, заняв более лояльную позицию к действующей власти. По мнению Демченковой, Общественная палата дает возможность заниматься реальными проектами. «Например, первый проект закона о митингах был вообще неприемлемым, замечания к нему возникли только у меня. И к этим замечаниям прислушались частично хотя бы. Если бы я просто провела митинг несистемной оппозиции, сомневаюсь, что прислушались бы», - констатирует бывший неформальный лидер «несистемщиков».

Еще одно объединение националистов получило широкую известность уже после роста протестных настроений: организатором крупнейшего за последние годы митинга в областном центре стало Псковское гражданское общество. ПГО – националисты умеренного толка, не призывающие «бить чурок», за последнее время стали единственными заметными представителями несистемной оппозиции.

Однако, по прогнозам, уже в начале следующего года Псковское гражданское общество войдет в состав Национал-демократической партии, которая должна получить официальную регистрацию. Впрочем, основные действующие лица ПГО в большей степени тяготели к цивилизованной политике: на прошедших выборах председатель общества Сергей Костец баллотировался от КПРФ, еще одна заметная фигура ПГО – Юрий Каныгин – был выдвинут ЛДПР.

Кстати, на роли ЛДПР в судьбе псковской несистемной оппозиции и, в первую очередь, националистов, надо остановиться отдельно: уже несколько лет либерал-демократы поддерживают эти течения, в том числе, радикальные. Националисты «платят» «жириновцам» рекрутами: именно они обладают наиболее устойчивой группой активистов, включая представителей фан-группировок. Во многом, именно этот фактор позволяет говорить о том, что несистемная оппозиция в Пскове, в основном, представлена националистическими направлениями.

Еще одно преимущество старых и новых националистов: в отличие, например, от либералов, они как несистемная оппозиция имеют значительно больший опыт, поскольку конец 90-х – начало 2000-х либералы и демократы, вне зависимости от конкретной партийной принадлежности, имели представительство в федеральном и ряде региональных парламентов. К середине «нулевых» либералы и националисты оказались в одинаковом положении, однако последние к тому времени уже имели богатый опыт «уличной политики».

Либералы и демократы

Что касается немногочисленных несистемных псковских либералов, то они тоже частично поддерживали контакты именно с местными либерал-демократами. Правда, как уже упоминалось выше, либералам и демократам в классическом смысле роль несистемной оппозиции с ее «уличной демократией» в виде пикетов и митингов несвойственна и некомфортна.

За последнее время в Псковской области де-факто так и не появились создаваемые на федеральном уровне движения «ПАРНАС», «Солидарность», Либертарианская партия – те либеральные силы, которые могли бы импонировать так называемому креативному классу. Напротив, псковские демократы впервые вошли в парламент и, испытывая жёсткий кадровый голод, готовы впитать в себя большую часть либеральной оппозиции.

Кроме того, бросилось в глаза, что если на федеральном уровне к либеральной интеллигенции активно примкнула творческая (Борис Акунин, Леонид Парфенов, Татьяна Лазарева, Дмитрий Быков и другие), то в Пскове подобного не было и быть не могло. Например, один из самых заметных псковских либералов молодого поколения, «яблочник» Александр Захаров считает, что в этом смысле псковской оппозиции не на что было и рассчитывать: здесь нет лидеров общественного мнения такого уровня поддержки, как тот же Акунин, да и те, кто есть, не готовы выступить против власти. «Сказывается фактор провинции, где многие, в том числе и творческая интеллигенция, зависят от власти», - считает руководитель «Яблока» в Пскове и Псковском районе.

Очевидно, что и либеральная оппозиция провинциального масштаба имеет устойчивый вирус инертности, в первую очередь, из-за отсутствия массовой поддержки, оставаясь, во многом, именно «кухонными либералами».

Среди псковских либералов, не имевших системной политической прописки, эксперты называют председателя областной общественной организации защиты прав потребителей «Наше Право» Александра Алексеева, однако медийной известностью он не пользуется и, как говорится, «не привлекался, не участвовал, приводов не имеет».

По мнению Александра Захарова, пассивность оппозиционеров либерального плана обусловлена еще и тем, что многие не готовы иметь никакого отношения к политике, поскольку уверены, что в России нет честных выборов. «В связи с новым законодательством, несистемная оппозиция перестанет существовать по определению: те, кто останутся в политике, войдут в систему и станут непарламентской оппозицией, остальные просто оставят политику», - предполагает Захаров.

В итоге, очевидно, что понятие «либеральная несистемная оппозиция» для Пскова так и останется оксюмороном.

Таким образом, существовавшая в комичном и маргинальном формате, псковская несистемная оппозиция, скорее всего, в ближайшее время в принципе перестанет существовать как понятие. По ряду причин псковские «уличные оппозиционеры» не смогли присоединиться к федеральному протестному движению, показав собственную недееспособность (и, возможно, немотивированноссть).

Псковская область не испытала качественного изменения несистемной оппозиции, произошедшего в середине 2000-х годов на федеральном уровне. Не было слышно протестных голосов и со стороны творческой интеллигенции, большей частью встроенную в нынешнюю вертикаль власти или в значительной степени зависимой от неё. Те единицы, которые теоретически могли бы выступить на стороне протестного движения, либо не способны это сделать, либо не были готовы выступить в одной шеренге с завсегдатаями акций протеста в Пскове.

По мнению ряда экспертов, само по себе существование несистемщиков - недостаток политической системы, которого не должно быть в демократическом государстве. Вопрос заключается в том, что будет с отживающей своей век несистемной оппозицией: качественный скачок или уход со сцены?

Денис Камалягин