Псковский областной суд был образован в соответствии с приказом Наркомюста РСФСР от 31 августа 1944 года вслед за освобождением Пскова и решением об образовании Псковской области. То есть фактически 70-летие со дня образования у областного суда уже позади, но торжественно отмечают эту дату именно сегодня - 8 сентября 2014 года.

В преддверии празднования «судебного» юбилея мы встретились с председателем Псковского областного суда Валерием Кондратьевым. Разговор получился не о «времени и о себе», а о временах, которые меняются подчас совершенно незаметно для нас. Можно ли сейчас представить, что тридцать лет назад граждане не имели права обратиться в суд за защитой от произвола работодателя или органов власти? А можно ли было тридцать лет назад представить, что гражданин может оспорить в суде федеральный (или как это тогда называлось?) закон? Причем успешно оспорить, на законных же основаниях.

«Таких споров в советской практике не было»

- Валерий Николаевич, из тех 70 лет, что существует Псковский областной суд, вы работаете в нем уже 27 лет. То есть застали последние годы советской власти, работали в «лихие девяностые» и стабильные двухтысячные. Чем вам в профессиональном плане запомнился каждый из этих периодов? Что кардинально менялось в судейской практике?

- Да, судьей областного суда я был назначен еще решением исполкома областного совета народных депутатов в 1987 году. Так что застал и советский период. Но сразу должен сказать, что все те годы, что я работаю в Псковском областном суде, он в штатном режиме выполнял возложенные на него законом функции.

А особенности у каждого периода, безусловно, были. И тут я, конечно, выделил бы, девяностые годы. Во-первых, тогда увеличилось количество гражданских дел, и это было связано с принятием ряда законодательных актов, которые сняли ограничения для обращения граждан за судебной защитой. То есть в суд теперь можно было обращаться и по поводу споров, вытекающих из избирательных правоотношений, можно было оспаривать нормативные правовые акты, обжаловать действия должностных лиц и органов власти. Таких споров в советской судебной практике, безусловно, не было.

Что касается уголовного судопроизводства, то тогда появилось большое количество дел об убийствах. Много было умышленных убийств при отягчающих обстоятельствах, совершенных из корыстных побуждений, чаще всего они были сопряжены с разбойными нападениями.

Кроме того, в эти годы Псковская область стала приграничной, появились такие специфичные преступления, как контрабанда, незаконное пересечение границы, уклонение от уплаты таможенных платежей. А еще 90-е годы запомнились бедственным материально-техническим положением судов: средств не хватало на самое необходимое – на бумагу, на почтовые расходы. Но в конце девяностых положение стало меняться. Был образован Судебный департамент при Верховном суде Российской Федерации, который взял на себя функции организационного и материально-технического обеспечения судов. С 2002 года правительство стало принимать целевые программы развития судебной системы, выделять достаточно солидные финансовые средства на эти цели. Стали преображаться здания судов, многие из них были реконструированы. Благодаря такой программе было построено и новое здание Псковского областного суда.

Но самое главное, что тогда возросло значение судов в жизни нашего общества. То есть Конституция РФ, принятая в 1993 году, наделила суды широкими полномочиями по защите законных прав и свобод наших граждан, а самих судей – гарантиями независимости.

Учатся не на образцах, а на ошибках

- Понятно, что каждый судья – юрист, но не каждый юрист может стать судьей. На судей нигде не учат, но на эти должности назначают. В процесс работы или при назначении, знакомят ли судей с теми делами, которые считаются образцом правосудия и профессионализма? Понятно, что у нас не прецедентное судебное право, но есть ли такие ориентиры – в практике Псковского областного суда? Если да, то что это за дела?

- Знаете, на самом деле, есть несколько форм обучения судей. Во-первых, есть Российская академия правосудия, куда направляют учиться назначенных судьями юристов, не имеющих опыта судебной работы (то есть они не были мировыми судьями до своего назначения, а, скажем, работали прокурорами, следователями, адвокатами). В академии есть специализированный курс для, если так можно выразиться, «введения в специальность».

Во-вторых, в областном суде организуются стажировки, семинары. И учат здесь, в первую очередь, не на каких-то образцовых судебных разбирательствах, а на ошибках других. Это полезнее. Кроме этого, областной суд систематически анализирует судебную практику по различным категориям уголовных, гражданских, административных дел (именно судов Псковской области) и два раза в год проводит семинары с судьями. А еще в каждом суде есть план учебы судей, в рамках которого они изучают постановления пленума Верховного суда, постановления Конституционного суда и постановления Европейского суда по правам человека. Но главное – это самообразование. Юрист, назначенный судьей, обязан поддерживать свой профессиональный уровень на соответствующем уровне. Есть, в конце концов, интернет, у нас имеется выход и к практике Верховного суда, и всех субъектов Федерации. Только надо помнить о том, о чем и вы сказали: у нас нет прецедентного права, и чужая практика не обязывает принимать такие же решения (хотя бы потому что судебная практика бывает очень противоречива). Поэтому судья обязан принимать решения, которые соответствует требованиям закона. И которые он сам считает верными.

- А в Псковской области действительно есть судьи из адвокатов? Вот вы сейчас упомянули, что такое может быть…

- Почему-то этот вопрос всегда интересует журналистов (смеется). Так вот – есть несколько мировых судей, которые работали адвокатами (среди федеральных судей я, если честно, припомнить не могу). Но. понимаете, ведь в адвокаты не с детского сада и не со школьной скамьи идут. Не редко бывает, что юрист работает в полиции, в следственных органах, а потом решает заняться адвокатской практикой – это нормально. Но в случае, когда судья – бывший адвокат, может возникнуть некоторая проблема. Адвокат имеет определенную практику, клиентуру, то есть имеет определенные отношения с определенным кругом лиц. И, если он завтра становится судьей, то первое время он вынужден достаточно часто заявлять самоотвод, поскольку может знать обвиняемых или потерпевших, их родственников, а значит, не имеет ни морального, ни юридического права рассматривать в отношении их дела.

Этот нюанс действительно приходится учитывать: если адвокат лет десять отработал в определенном городе (особенно если это небольшой город) или в районе, то назначать его там же судьей просто нельзя. Потому что есть такое понятие – адвокатская тайна, нарушить которую он не должен и не может. И если уж адвокат хочет быть судьей, то лучше ему поменять место жительства и работы. Еще один момент: адвокаты – это люди, скажем так, творческой профессии. И в своем поведении они зачастую гораздо более свободны, чем судьи. Но это свобода может их вольно или невольно скомпрометировать, и такую вероятность, увы, приходится учитывать. Вот из-за совокупности всех этих причин среди судей действительно немного бывших адвокатов.

«Люди почему-то уверены в обратном»

- Еще один исторический вопрос: с 1997 года в России отменено наказание в виде смертной казни. До этого периода были ли в истории областного суда случаи вынесения смертных приговоров (не в послевоенный период военным преступникам, а за уголовные преступления)? И было ли такое на вашей памяти?

- Да, было. Более того, одно такое дело я рассматривал сам в 1994-м году. Я очень хорошо его помню. Это было дело в отношении неких Михайлова и Сергеева, которые обвинялись в умышленном убийстве заведующего кафедрой детских болезней Санкт-Петербургской военно-медицинской академии. Анатолий Владимирович Новик был известным ученым, детским врачом, который очень многое сделал в своей жизни. Он был в расцвете своих сил – профессору Новику не было и пятидесяти лет. Вместе с ним была убита его 17-летняя дочь.

На своих «жигулях» они ехали из Санкт-Петербурга в Белоруссию на отдых. Остановились на придорожной стоянке, чтобы переночевать. И вот эти жители Опочецкого района, чтобы завладеть их машиной, на них напали: Сергеев разбил обухом топора стекло машины, а Михайлов из охотничьего ружья застрелил спящих. Тела закопали в разных местах, всю ночь крутились по лесным дорогам. И утром наткнулись на оперативную группу Опочецкого РОВД. Оперативники подошли к ним, обратили внимание на прицеп (а они на прицепе возили тела погибших), увидели кровь. Их задержали, и преступление раскрыли по горячим следам. Но в суде подсудимые изменили свою позицию: несовершеннолетний Сергеев стал настаивать на том, что убийство совершил он.

А Михайлов, которому было где-то 24 года (он окончил военное училище, но из армии уволился, занимался в Москве бизнесом, летом отдыхал у родителей, и вот с племянником совершил такое преступление), говорил, что он всё это время спал пьяным. Они, якобы, пошли на охоту и вот там он выпил лишнего, заснул… То есть их версия в суде стала строиться на том, что убийство совершил несовершеннолетний, а в машине они вместе ездили потому, что Михайлов потребовал у племянника показать, где зарыты трупы (профессора и его дочь они похоронили в разных местах).

Непростое было дело, и в плане доказательств, и в плане большого внимания общественности. Тогда на слушания приехало много коллег профессора Новика, обвинитель произнес очень яркую речь о погибшем. И вот по этому делу был постановлен обвинительный приговор, Михайлов был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. Это был 1994-й год. Но приговор не был приведен в исполнение в связи с мораторием на смертную казнь.

В 1997 году Россия подписала протокол №6 к европейской конвенции о правах человека и обязалась отменить смертную казнь в мирное время. Затем было небезызвестное постановление Конституционного суда, который указал, что лица, осуждающиеся за особо тяжкие преступления против личности, имеют право на рассмотрение уголовного дела с участием суда присяжных заседателей. И пока на всей территории РФ не введены суды присяжных, то применение смертной казни невозможно. Суды присяжных у нас были введены во всех субъектах РФ (в том числе с 1 января 2010 года в Чечне). После этого, как вы знаете, пленум Верховного суда обратился в Конституционный суд за разъяснением того, имеют ли право суды применять высшую меру наказания? И Конституционный суд ответил, что не имеют. Так что сейчас самое суровое наказание – это пожизненное лишение свободы.

- А вы в дискуссии о возможности возвращения смертной казни на чьей стороне?

- Я уверен, что нет необходимости возвращения к смертной казни. Какая бы там не складывалась сейчас внешнеполитическая ситуация, но Россия – это европейское государство. А в Европе, за исключением Белоруссии, смертная казнь отменена. И не считаться с этим фактом нельзя. Кроме того, как показывают статистические исследования, применение смертной казни не приводят к снижению преступности в государстве, хотя люди почему-то уверены в обратном. И потом: судьи – это люди, которые могут ошибаться. Но такую судебную ошибку исправить будет невозможно.

Нет уголовных дел – нет давления

- Валерий Николаевич, как вы оцениваете работу судов присяжных? Не странно ли, что присяжные выносят так много оправдательных приговоров? Почему так происходит? Люди не хотят на себе ответственность брать?

- Я бы не сказал, что количество оправдательных приговоров слишком большое. Если мы возьмем судебную практику Псковского областного суда, то она весьма скромная: за 11 лет действия суда присяжных на территории региона было рассмотрено всего 17 дел в отношении 32 лиц. Из них в отношении 24 вынесен обвинительный приговор. В отношении 8 оправдательный. Получается 25%. Причем в отношении двоих граждан присяжные дважды выносили оправдательный приговор (после того, как Верховный суд по протесту прокурора отменил одно такое решение, суд присяжных повторно вынес оправдательный приговор).

И дело тут, я думаю, не в нежелании брать на себя ответственность. Оправдательные приговоры в значительной мере объясняются самой процедурой рассмотрения дел судами с участием присяжных. Присяжные заседатели, как вы знаете, не знакомятся с материалами уголовного дела: знакомство с обстоятельствами – это повод для отвода присяжного. А в каждом деле много версий, косвенных доказательств… Кроме того, присяжные не знают личность подсудимого. То есть до начала судебного заседания у них нет сформировавшегося мнения по делу, оно формируется в процессе судебного разбирательства. Причем вниманию присяжных представляются только те доказательства, которые являются допустимыми, которые собраны с соблюдением требования закона. Как только сторона защиты заявляет ходатайство о признании того или иного доказательства недопустимым, так присяжные удаляются из зала заседаний, и обсуждение вопроса – были ли соблюдены требования закона при фиксации, обнаружении данного доказательства – решаются в отсутствие присяжных. Поэтому зачастую из дела исключаются достаточно важные доказательства. Как правило, это первоначальные признательные показания или протоколы изъятия важных вещественных доказательств, свидетельствующих о причастности подсудимого к совершению преступления. Отсутствие этих доказательств и отрицание в суде самим подсудимым своей вины и приводит к тому, что достаточно часто выносятся оправдательные приговоры.

Присяжные призваны выносить свои решения, руководствуясь своим жизненным опытом и здравым смыслом. Им, по большому счету, необязательно во всех подробностях знать право: и так всем понятно, что людей нельзя убивать. Здесь не надо быть юристом. Но важно понять – насколько убедительны представленные стороной обвинения доказательства о том, что именно этот человек совершил тяжкое преступление. И если они убедительны, то присяжные выносят обвинительный вердикт. Они решают вопрос факта совершения преступления, а уже после их вердикта судья решает вопрос о квалификации, о наказании.

- На сайте областного суда есть его краткая история. Вот одна цитата: «С 1948 по 1953 год Псковский областной суд возглавлял Дементьев Сергей Никитич, сведения о котором крайне ограничены. Краткая запись о его увольнении из-за недостаточной политической зрелости позволяет нам лишь предполагать о зависимости судебной власти от партийной идеологии в те суровые годы». Насколько сейчас, по вашему мнению, судебная власть независима: от остальных ветвей власти (в том числе на региональном уровне — в Псковской области), от политического или другого неявного влияния?

- Я считаю, что независима. Тому имеется законодательное закрепление: Конституция РФ указывает, что судьи независимы и подчиняются только Конституции РФ и федеральным законам. Судьям запрещено заниматься политической деятельностью и состоять в политических партиях, поэтому политически на них воздействовать невозможно. Более того, есть установленная законодательная ответственность за воздействие на судью при отправлении правосудия. За любые уговоры, угрозы, советы – всё, что может расцениваться как давление.

И потом в советское время суды были зависимы не только политически, но и материально: ни один вопрос материально-технического обеспечения нельзя было решить без местной власти. Сейчас все эти функции, как я уже говорил, выполняет Судебный департамент. Из федерального бюджета выделяются деньги, никакой необходимости обращаться к местным властям нет.

И главное: установлена определенная процедура и назначения, и прекращения полномочий федерального судьи. И эта процедура никак не зависит от местных органов власти. Судья рекомендуется на должность квалификационной коллегией судей, в состав которой входят судьи судов общей юрисдикции, арбитражных судов, представители общественности, которые назначаются областным Собранием, и представители президента – у нас это федеральный инспектор Салават Гумеров. Этот коллегиальный орган решает – достоин ли человек быть судьей или нет. Само назначение производится Указом президента РФ. И судья назначается на неограниченный срок полномочий – это очень важно. То есть пока сам человек не решит, что ему нужно уйти на заслуженный отдых, он работает. Либо уходит на заслуженный отдых по достижению 70-летнего возраста. Хотя у нас таких судей нет, обычно уходят раньше.

И прекращение полномочий происходит по решению квалификационной коллеги судей. Я, как председатель областного суда, не имею никаких полномочий по приему судьи на работу, по наказанию его в дисциплинарном порядке, по его увольнению. То есть даже со стороны председателя областного суда не может быть никакого административного воздействия на судью. Если судья добросовестно выполняет требования закона, соблюдает кодекс судейской этики, то воздействовать на него невозможно. Эта система защищает добросовестных судей, и позволяет применять меры к судьям нерадивым, вплоть до прекращения их полномочий и привлечения к уголовной либо дисциплинарной ответственности в зависимости от тяжести совершенного.

- То есть в вашей практике или практике ваших коллег не было случаев шантажа, угроз, применения «телефонного права»?

- Если нет в связи с этим уголовных дел, значит, не было.

О зарплате и гуманности

- Размер оплаты труда судей имеет значение для независимости?

- Напрямую размер оплаты с независимостью никак, конечно, не связан. Но судья должен получать достойную зарплату. Это необходимо в интересах общества, это гарантирует, что судьями будут наиболее способные, наиболее подготовленные юристы. И эти юристы будут дорожить своей работой, как всякий человек, получающий высокую зарплату.

- А почему не раскрываются зарплаты судей? Не публикуются, так называемые, доходные декларации?

- Это не совсем так: сведения о размере оплаты труда судей открытые. Есть федеральный закон, где установлен должностной оклад и указаны все полагающиеся доплаты. То есть все, кто интересуются, могут выяснить, сосчитать. И здесь нет никакой тайны. Сколько государство определило, столько судьи и получают. И декларацию о доходах судьи ежегодно заполняют. А в суде имеется специальная комиссия, которая эти декларации проверяет на соответствие фактическим данным. Ведь в чем суть закона о борьбе с коррупцией? Не в том же, чтобы просто узнать - кому и сколько платят, а в том, чтобы узнать: не живет ли, например, судья, не по средствам? Поэтому такая работа проводится, и вопросов к судьям не возникает. А СМИ могут запросить подобные сведения, указав свои цели. То есть если вы подозреваете, что кто-то отгрохал себе особняк или позволяет себе другие расходы, которые явно не соразмерны с его доходами, то мы развеем эти сомнения. А вот так – просто ради того, чтобы занять какое-то место в вашем «рейтинге миллионеров», я в этом никакого смысла не вижу.

- Валерий Николаевич, а как вы оцениваете ужесточения законодательства последних лет (и даже года) в целом? Вот мы считали советский суд самым гуманным в мире, но нам, наверное, не с чем было сравнивать в то время. А сейчас как вы оцениваете гуманность нашей судебной системы в сравнении с судебными системами развитых стран Европы?

- Безусловно, гуманность – понятие относительное. Мы помним о том, что после войны был принят указ от 4 июня 1947 года, по которому за кражу государственного имущества полагалось наказание от 7 до 10 лет лишения свободы. И никакой альтернативы!

- Это тот самый указ про «несколько колосков»?

- Да. Потом пленум Верховного суда СССР дал рекомендацию судам о том, что если кража совершена в не слишком большом размере, то суды могут и должны назначать наказания ниже низшего предела. Гуманно это было? Для того времени, наверное, гуманно. В настоящее время за подобное деяние предусмотрено наказание до двух лет лишения свободы, либо штраф или исправительные работы. Если мы соотнесем эти две нормы, то тоже скажем, что наше законодательство по отношению к послевоенному законодательству Советского Союза является более гуманным.

А вопрос гуманности в разных странах – он тоже достаточно непростой. Гуманность, я уверен, всё же зависит от состояния преступности в обществе. Общество в лице законодательного органа (например, Госдумы у нас) должно найти баланс между защитой законных прав граждан (с тем, чтобы нас не били на улицах, не похищали наше имущество и так далее), и гуманным отношением к тем лицам, которые все же преступают черту закона. Но никогда нельзя исключать, что этот баланс может быть пересмотрен – с течением времени, со сменой состава той же Государственной Думы.

А если мы сравним Россию с иным миром, то, конечно, сравнение, например, со скандинавскими странами будет не в нашу пользу. Поскольку уровень преступности в этих странах намного ниже. Более устоявшееся общество, которое веками не знало военных действий, живет спокойно, мирно. И поэтому, например, некоторые деяния, которые у нас относятся к категории административных проступков, в Швеции являются преступными. Но наказания там более мягкие и, как правило, не связаны с лишением свободы. Самое суровое наказание, которое там может быть назначено несовершеннолетнему – это 4 года лишения свободы. А у нас 10 лет, и то кто-то считает, что это мало. Да, можно сказать, что шведское законодательство более гуманно, но, значит, есть возможность для проявления большего гуманизма. Была бы у нас такая возможность, были бы и законы мягче.

- Что же, будем приближать ту пору прекрасную. Валерий Николаевич, в заключение нашего большого юбилейного разговора: что бы вы пожелали своим коллегам в связи с такой круглой датой – 70-летие Псковского областного суда?

- Да, 70 лет – дата значительная, это несколько поколений судей. К сожалению, сейчас уже нет в живых никого, кто стоял у истоков Псковского областного суда. Время неумолимо. Но, знакомясь с историей Псковского областного суда, я еще и еще раз убеждаюсь, что это были очень честные, добросовестные люди. Первое поколение наших судей – это были фронтовики, которые юридическое образование вынуждены были получать заочно. Но они становились прекрасными судьями! И те традиции высокого профессионализма и справедливого отношения к людским судьбам, которые они заложили, мы стараемся сохранять и передавать тем, кто только приходит в судебную систему. А пожелать всем своим коллегам я хочу самого главного: здоровья, семейного благополучия и дальнейших успехов в служении закону.

Беседовала Елена Ширяева