Из трех премьер нового сезона Псковского академического театра драмы имени Пушкина спектакль Олега Молитвина по комедии Мольера «Скупой» сейчас кажется самым удачным. Или удачливым. Зритель у него точно будет, и не «свой», а вообще.

Первый показ 25 сентября прошел с аншлагом, на сегодня, судя по сайту театра, почти все билеты были если не раскуплены, то забронированы. А дальше молва сделает свое дело. Скажи одно слово - «смешно» - и тоскующему псковскому зрителю будет этого достаточно.

Да, у Олега Молитвина, который знаком Пскову постановкой «Божьи коровки возвращаются на землю» по интересной и тяжелой пьесе Василия Сигарева, получилось смешно. Хотя сейчас вряд ли кто смеется вслух, читая вечно актуального Мольера. Зато какое поле для режиссерской работы! Особенно, если сам он хочет, чтобы люди не только посмеялись...

Но в начале был смех. Не в последнюю очередь потому, что в Пскове на «скупом» поле хорошо порезвились художники: художник-постановщик Илья Кутянский, художник по костюмам Фагиля Сельская, художник по свету Сергей Мартынов. Все трое, кстати, были номинантами «Золотой маски».

В псковском «Скупом» действительно интересная сценография, неуловимо напоминающая об «Укрощении строптивой» — этот спектакль Оскараса Коршуноваса псковские зрители видели совсем недавно во время гастролей Александринского театра (в одном своем интервью художественный руководитель псковского театра Василий Сенин сообщил, что Олег Молитвин сейчас учится в магистратуре при Александринке). Но лишь напоминающая и лишь неуловимо: просто в доме Гарпагона (Эдуард Золотавин) царит вещный хаос. И этот хаос есть порядок, основа здешнего мироустройства: здесь никто и ничего не выкидывает — ни бабушкин коврик с оленями, ни лампы без абажуров. Здесь пуст холодильник, а в духовке газовой плиты крыса повесилась, причем давно. Но добротен буфет, основателен диван. И глядя на них думается, что любая вещь рано или поздно станет если не антикварной, то винтажной, а, значит, стоящей — в том числе и «других денег».

А на фоне этого побитого временем и молью интерьера — просто фантастические (во всех смыслах) костюмы! Вначале они радуют отдельно, а потом начинают работать вместе с актерами. Пожалуй, лишь халат Гарпагона в стиле «бохо» сильно выдается из этого жизнерадостного ряда да приличный (но из гобелена) костюм появляющегося во втором действии Ансельма (Роман Сердюков). Степень условности в спектакле даже не театральная, а почти цирковая. Или детская, «понарошечная». Но играют всерьез, с полной выкладкой (и хочется надеяться, что не только на премьере), с удовольствием, на которое зритель просто не может не откликнуться: Ирина Смирнова в роли Фрозины так и аплодисменты сорвала после своего первого выхода.

В спектакле вообще много актерских удач и почти удач. Неожиданный, неузнаваемый Виталий Бисеров в роли Валера - вкрадчивого, умного, по-лисьи хитрого, прямо таки политического персонажа — это удача безусловная. А Клеант (сын Гарпагона) в исполнении Максима Плеханова — это, на мой вчерашний взгляд, та самая почти удача. Ведь Плеханова уже хочется судить по гамбургскому счету. И у его героя, у этой роли все козыри были на руках, но слишком расточительно он их выкладывал, чуточку перефонтанировал, капельку перехлопотал. Возможно, этого «мультипликационного» эффекта добивался режиссер, но скупее надо быть, что ли...

При том, что есть сцены просто блестящие: и песни под гитару во время прихода возлюбленной Клеанта Марианы (Анна Шуваева) в дом набивающегося к ней в женихи Гарпогона, и насильственное дарение кольца. Но и диалог Гарпагона с Валером по поводу судьбы его дочери Элизы (Ксения Тишкова), в которую влюблен Валер, тоже прекрасен. В смысле — смешон и драматичен одновременно. Как и правдивый рассказ повара Жака (Сергей Воробьев) о том, что думают соседи об его хозяине Гарпагоне. Или коротенькая встреча с маклером Симоном (Денис Кугай, который, наконец, вышел из роли самого себя и всем понравился — его Симон эдакая смесь Георгия Вицина и Игоря Дмитриева).

Но главный герой в «Скупом» - это Эдуард Золотавин. Герой во всех отношениях. Потому что рассмешить зрителя легче, чем заставить его неожиданно перестать смеяться. И в этот-то момент развернуть перед ним настоящую драму и другую глубину характера. Это происходит в самом финале, где у Мольера Гарпагон говорит всего одну фразу по поводу своего вновь обретенного богатства: «А я пойду полюбуюсь на мою милую шкатулку!» Но что сделал с этим финалом Молитвин...

Вот стоит Гарпагон, один среди своих счастливых детей, по обыкновению не замечая ни их горя, ни их радости. Но он сейчас вообще ничего не замечает, кроме своей самой чистой, абсолютно бескорыстной и всепоглощающей любви — своей шкатулки с богатством! Ведь он действительно любит деньги бескорыстно, совершенно ими не пользуясь. И Золотавин делает эту сцену настолько трогательной (он ведь плачет самыми настоящими актерскими слезами!) и поистине любовной, что понимаешь: дети Гарпагона незаметно исчезают не потому, что хотят немедленно бежать навстречу своему счастью. Нет, им просто неловко видеть отца в тот интимный момент, когда всякий взрослый человек должен отвернуться и бесшумно выйти. Гарпагон Золотавина демонстрируют такую глубину чувства, что «вы, нынешние, нутка!» - попробуйте полюбить что-нибудь так же сильно. Не говоря уже о ком-нибудь. И кто бы мог подумать, что шевельнется в сердце жалость к этому скупцу?

Так что всё в новом спектакле есть: и смех, и слезы, и любовь. И некоторые энергетические «провисы», то есть затянутости — местами чувствительные для зрителя. Но жизнь еще может их поправить, придать действию более естественную динамику. Она ведь для «Скупого» только начинается.

Елена Ширяева