В псковских церквях не продают Пушкина и Гоголя. А вот Игоря Изборцева продают. Молитвословы и жития святых соседствуют с томиком под глянцевой обложкой. Наряду с иконками, ладаном и крестиками. И понятно, что не случайно. Ведь Игорь Изборцев - не простой писатель, а «православный». Так и сказано в краткой аннотации: «известный православный писатель». А православным писателям разрешается нарушать орфографические правила. Поэтому и ошибка в названии: «Ангел безпечальный» - вовсе не ошибка, а особый знак, концепция. Все слова с приставкой «без» и глухой согласной в начале корня напечатаны в «Ангеле» через «з»: безпокойство, безсрочное, безценок и т. д. Видимо, эта авторская причуда что-то символизирует? Намек на обстоятельства высшего порядка? Изборцев эту «з» никак не объясняет, и буква так и остается загадкой до конца чтения, если читатель, конечно, вытерпел сию добровольную епитимью.Книжка состоит из трех частей. Первая – собственно роман «Ангел безпечальный». Вторая – сборник рассказов и повестей «Реки не замерзают». И третья – «Великий», еще один роман, правда, «в письмах по e-mail». Книжка, вышедшая в 2007-м году под маркой московского православного издательства «Риза», уже удостоилась нескольких литературных наград: в 2008-м году премии имени Вячеслава Шишкова, в 2009-м - администрации Псковской области, а совсем недавно – премии Саратовской области имени М. Н. Алексеева.Сюжет романа неправдоподобен с самых первых страниц и ближе к середине превращается в фантасмагорию. Главный герой, одинокий пенсионер Борис Глебович, страдающий от стенокардии и окончательно разочаровавшийся в жизни, клюет на рекламную приманку некоего благотворительного фонда «Счастливая старость». Уставший от несправедливости, творящейся вокруг (соседский подросток мучает его громкой музыкой, кавказец на рынке обижает, отказываясь брать мелочь), пенсионер решается позвонить по телефону, и, прельстившись соблазнительным женским голосом, отправляется куда-то на окраину города, в офис «Счастливой старости».Там он оказывается не единственным идиотом. Еще 60-70 стариков и старушек клюют на рекламный посыл, и, загипнотизированные главным консультантом Митридатом Ибрагимовичем Авгиевым, отписывают все свое недвижимое имущество, квартиры и дома, фонду «Счастливая старость».Уже на следующий день одну половину стариков на автобусе везут в деревню с мрачным названием – Гробоположня. Другую – в Половинкино. Впрочем, о судьбе тех, кто окажется в Половинкино читатель так ничего и не узнает. Вероятно, все они в этом Половинкино и сгинут. А вот тех, что очутились в Гробоположне, ждут необычайные приключения.Понятно, что всех этих несчастных маразматиков фонд «Счастливая старость» безбожно надул. Их не просто кинули, а прямо продали в рабство. И теперь все 30-35 стариков вынуждены доживать свой век в бараке с удобствами во дворе. Их «пасет» и отправляет на трудотерапию некто Порфирьев, работающий на учредителей фонда. Питаются обманутые пенсионеры рисовой кашей. И, само собой, все они смиряются со своей участью.Почему так происходит? Исключительно потому, что все они – не живые люди, а набитые требухой картонные куклы, говорящие схемы с экзотическими именами. Отличить друг от друга их практически невозможно, настолько они лишены индивидуальности, хотя автор и умудряется сообщить читателю какие-то сведения. Но все эти необязательные описания («ученого вида пенсионер с тяжелым дряблым задом» или «брюки висели на нем мешком») настолько случайны и нелепы, что не могут служить чертами, отделяющими одного персонажа от другого. Зато в перерывах между сном, трапезой и трудотерапией пенсионеры – Савелий Софроньевич, Мокий Аксенович, Капитон Модестович, Аделаида Тихомировна, Васса Парамоновна и еще несколько выделенных из толпы стариков персон - ведут между собой идеологические споры.«- Почему разбирают на части страну нашу? – Резонерствует один из пенсионеров Анисим Иванович. - Боятся, как боялись тысячу лет назад. Они наверняка знают нашу силу. (...) Их лживое мировоззрение и ценности ничто перед нашим исконным, пусть часто и неосознаваемым, пониманием правды. Отсюда их маниакальное желание навязать нам свои лжеидеалы и лжеценности. В этом их перевернутом мире нормальным становятся всякие мерзости: половые извращения, наркомания, мздоимство, воровство».Интересно, кого имеет в виду Анисим Иванович? Американцев, жидомасонов, инопланетян? Впрочем, догадаться несложно:«- Ну, и много ваших учеников в олигархи вышло? Усмехнулся Анисим Иванович.- Этого я не знаю, - поджала губы Васса Парамоновна. – В олигархи, может быть, и нет, а в фигуры регионального масштаба некоторые выбились. Вот, например...- Васса Парамоновна задумалась:- Да, например, Женя Хлозберг, Сема Иваневич...»Гневные отповеди Анисима Ивановича, этого, без сомнений, проводника авторской позиции, зиждутся на глубокой ненависти к тем, кто топчется, как свиньи, на родных «устоях» и смешивает их с грязью рылами:«А вот когда одного твоего смехотрона остановили тати, то у этого бедного одесского еврея обнаружился джип за пару миллионов рублей. (...) Вот сколько он на твоем мясе денег нарубил».Другой персонаж романа – Книгочеев – придает этой публицистике философский вид:« - Они управляют нами, богатеют за наш счет, грабят нас, разрушают страну, а мы все думаем, что они – это некоторые из нас. Алхимия! (...) Вот возьмите какой-нибудь ничтожный кусочек свинца – какого-нибудь там чубайсика или Абрамовича. Проведите магический ритуал, прочитайте заклинание, призывая того самого – из преисподней, - и перед вами налицо золотой самородок».Попавшие в плен к бандитам наивные старики-недоумки, по-видимому, и есть образ России, если понимать всю рассказанную автором историю, как развернутую аллегорию: «Мы в плену у чуждой нам инородческой психологии» или «мы в духовном и политическом плену у некоего чужеземного нашествия, которое просочилось в наши государственные ткани и сделало их хрупкими и дряблыми». (Так «хрупкими» или «дряблыми»? Ведь одно исключает другое. – А. Д.).И какой же наши пенсионеры, символизирующие Россию, находят выход? Не трудно догадаться, что в Боге. Во-первых, к ним прибивается «человек Божий» - Наум – «Убога». Во-вторых, приходит православный священник Павсикакий. А в-третьих, не дремлют и те самые Ангелы безпечальные, спасающие старичков от Дьявола по фамилии Гуминоидов.Так что все заканчивается православным хэппи-эндом. «...пенсионеров этих взяли в оборот мошенники из некоего фонда «Счастливая старость» - рассказывает в «Эпилоге» новому губернатору Псковщины (а действие, как понимает читатель, происходит именно у нас) Горбухину нравоучительно-поучительную историю его зам Веригин (рассказ происходит в процессе облета на вертолете владений). – Обобрали, что называется, до нитки и бросили здесь, потом продали все это какой-то бандитской шарашке. Казалось бы, конец старичкам. Ан нет! Нашелся у них защитник из местных попов, со связями, скажу вам! Науськал он кое-кого из самой Москвы, из Администрации Президента даже. Потом комиссии, проверки... В итоге шулера из фонда – в тюрьме, бывший зам главы Коприев – под следствием, члены бандитской шарашки – в СИЗО. А старики благоденствуют. Им московские юристы, опять же не без протекции этого самого попа, отсудили здешнюю землю и недвижимость...». Одним словом, Рай, явившийся как награда. Хотя здесь мы сталкиваемся с загадочным противоречием, ведь по логике отца Павсикакия, Рай этот был им вроде как не положен: «А ведь страдания и есть главный к нам призыв Отца Небесного к вечности. – Проповедовал Павсикакий. – Претерпи краткое и обрети вечное».Впрочем, подобных загадок по ходу текста встречается немало, поэтому привыкнув к подобному качеству повествования, изобилующего такими, например, фразами: «Начавшийся день выстрелил событиями, как оный пулемет», - читатель не должен удивляться неожиданному финалу. Худо ли, бедно, но автор привел нас к искомой формуле: спасение от дьявольской власти и ее обманов только в церкви православной, и эта праведная цель оправдывает все сюжетные натяжки, смысловые неувязки и огрехи стиля.Александр Донецкий