или Понимают ли друг друга русские Эстонии и русские России?«Кому нужны русские?» – именно так называлась конференция, проведенная лет пять назад в университетском городе Тарту – городе, справедливо считающимся духовной столицей Эстонии. До чего договорились участники форума, сейчас уже и не вспомню. С уверенностью могу сказать, что на дверь самому многочисленному национальному меньшинству Эстонской республики решили все-таки не показывать: авось, на что и сгодимся.Шок, пережитый русской диаспорой в 1990-х годах прошлого века, уже почти прошел. Процент проживающих в Эстонии «неэстонцев» (для большинства из которых русский язык является родным) с 40 скатился до 30 и, похоже, остановился. Те, кто остались здесь, вряд ли уже уедут. Их дети и внуки знают государственный язык заметно лучше, чем они. Жизнь последних имеет, хоть и не отчетливую, но отнюдь не безрадостную перспективу. Короче, все налаживается.Как живется русским эстонцам?.. …По-всякому. Сосредоточены они преимущественно в нескольких самых крупных городах, имеют свои собственные газеты и радиостанции (одна из них, кстати, государственная), в столице работает государственный Русский театр, совсем недавно открытый после капитального ремонта. Тем, кто служит в этом театре, сильно не позавидуешь: репертуар приходится обновлять постоянно. Достаточно десяти-двенадцати показов – и пьесу удается посмотреть практически всем, кто посещает театр. С репризами по маленькой Эстонии тоже сильно не наездишься, поэтому кормиться актерам приходится не только служением Мельпомене. Некоторые, как, например, суперзвезда местной русской сцены Александр Ивашкевич, немало преуспел в преподавании степа, кто-то гастролирует по школам с моноспектаклями, кто-то читает на радио рассказы или озвучивает рекламу на местных медиа-каналах. За пятнадцать лет у нас сформировалась своя собственная «русская богема», которая давно прочно обосновалась на местных «русских светских раутах», коих с каждым годом проводится все больше.На самой заре обретения независимости русских жителей Эстонии в одночасье лишили тех телеканалов, к которым они привыкли. Незадолго до этого эстонские чиновники договорились уже до того, что стали требовать с России денег за… трансляцию на своей территории передач российского телевидения! Однако, после «отключки» вакуум тут же был заполнен кабельными фирмами. Ныне русские телезрители, заплатив свои кровные за телевизионный кабель, смотрят такое количество программ на русском языке, которое и не снилось среднестатистическому жителю РФ. Поэтому о том, что происходит на исторической родине, нам хорошо известно. Понимаем ли мы вас? С каждым годом ответить на этот вопрос становится все труднее. Процесс расставания с иллюзиями был болезнен в первые годы разрыва. Сейчас мы уже точно знаем, что у России полно своих проблем и помнить и, тем более – заботиться о почти полумиллионе человек, оставшихся по другую сторону Чудского озера, уже вряд ли кто станет. Конструктивного политического контакта между Эстонией и Россией нет, а единовременные проекты и пропагандистские акции очень быстро забываются в нашей столь стремительно бегущем процессе борьбы за капиталистическое выживание.Есть вещи, которые находятся вне нашей компетенции: ну как нам, русским, повлиять на наш парламент и принудить его отказаться от надуманных требований к России? Никто из эстонских политиков всерьез не рассматривает перспективу возвращения Ивангорода и Печорского района. Однако дискуссия на тему правомочности Тартуского мирного договора (который и определил в 1920 г. линию границы между Советской Россией и независимой Эстонией) между российскими и эстонскими политиками напоминает поиск ответа на вопрос, что было раньше: курица или яйцо? Хотя мне больше приходит в голову пример жаркого спора, когда одна сторона утверждает, что мяч – синий, а другая не соглашается: «Нет, он – круглый!» Собственно, в Москве отлично понимают, что признания Тартуского договора (который для измотанной гражданской войной России был, безусловно, унизительным) Таллинн хочет хотя бы на пять минут, но это - те пять минут, которые принято ждать вечность. Если к политическим делам добавить еще и маловразумительный статус нескольких десятков тысяч жителей Эстонии, которые имеют на руках так называемые «серые паспорта» («паспорта иностранца» - правда, какая она, эта «иная» страна, в документе не указано – главное, что его владелец – не эстонский гражданин), то нужно согласиться, что процесс гражданского самоопределения для многих русских жителей Эстонии приостановился. Если не считать незначительного ограничения в политической деятельности, то быть «иностранцем» в Эстонии – это всего лишь не иметь возможности свободно передвигаться по Евросоюзу: нужна виза. Правительство Эстонии делает немало для того, чтобы сократить количество таких лиц, но идти на кардинальные уступки пока не намерено. Кстати, если еще пять-шесть лет назад Россия для «серопаспортников» ввела льготный визовый режим (виза была действительна в течение года), то сейчас для пересечения эстонско-российской границы и граждане и «неграждане» Эстонской республики должны пройти совершенно одинаковые посольско-консульские визовые процедуры.Экономика Эстонии … все меньше зависит от экономического положения в России. Дефолт 1998 года привел не к одному банкротству на территории нашей страны. После таких встрясок тысячу раз подумаешь, а стоит ли полностью доверяться восточному соседу? На память сразу приходят события все тех же 90-х, когда Россия ввела экономические санкции против Эстонии в знак протеста против дискриминации русскоязычного населения. Горючий сланец – главное наше природное сырье – остался невостребованным. Производство пришлось сокращать и увольнять сотни шахтеров, большинством из которых были русские, приехавшие на Северо-восток Эстонии в 50-х годах осваивать залежи природного богатства тогда советской республики. О такой заботе мы и не мечтали! Кстати, тот самый газопровод, который согласно российско-германским планам пройдет по дну Балтийского моря, нас волнует не только из-за угрозы потери доходов от транзита. Ни для кого не секрет, что сразу после окончания Второй мировой войны на Балтике затопили сразу несколько немецких кораблей с огромным количеством смертоносного химического оружия. Судьба этих захоронений, боюсь, в самое ближайшее время станет для этого региона большой головной болью, и планируемое строительство может внести в этот процесс ненужное ускорение.Средняя брутто-зарплата в Эстонии этим летом почти достигла 700 евро, что после вычета всех налогов равно где-то 520 евро. По масштабам ЕС – не ахти, какой доход, однако он все равно выше, чем в России. Пожалуй, это сравнение и дает один из ответов на вопрос, почему русская диаспора Эстонии практически не отреагировала на провозглашенную недавно президентом РФ программу помощи в организации возвращения соотечетственников. Если уж и уезжать в неизвестность, то в сторону Запада. Особенно после того, как свои рынки труда открыло сразу несколько государств Евросоюза. Поэтому языковая и культурная среда – это единственное, что привлекает нас в России. Неслучайно, видимо, наши дети после того, как оказываются на территории России в первый раз, испытывают потрясение от обилия… русских надписей на улицах – для них, родившихся и выросших совсем в иные времена, это кажется чем-то необычным, хотя, подчеркиваю, русский язык для них продолжает оставаться родным. Но для них уже непривычно, что во многих российских магазинах, мягко говоря, не очень высока культура обслуживания. К сожалению, не только в магазинах. Столкнуться с равнодушием и, тем более, раздражением персонала в пунктах обслуживания в Эстонии довольно трудно – и совсем не потому, что здесь такие все культурные: умение угодить клиенту считается одним из главных критериев качества работы.Хотя Евросоюз никак не чинит препятствий нашим связям с Россией: этих препятствий мы сами нагромоздили столько, что следующим поколениям еще достанется. Говорю в первом лице потому, что многие из нас уже не отделяют себя от Эстонии, потому что жить без родины все-таки тяжело, а Россия давно перестала быть для нас этой родиной. Почему? Сразу и не объяснишь. Заложники большой политикиЕсли говорить о большой политике, то искренне жаль, что для посещения России нам приходится терпеть унижения во всех этих конторках с алчущими выгоды сомнительными личностями, которые ставят нам в паспорта вожделенные штампики регистрации. В России не подозревают, что значительная часть штампов регистрации имеет сомнительное происхождение? Сомневаюсь. Если идти путем официальным, то есть, законным, то после одного такого стояния в очереди возле окошка «паспортного стола» у человека надолго пропадет желание посещать родину. А какой простор для всяких администраторов гостиниц и музеев! Ведь на разнице цен для граждан РФ и иностранцев не один из них сколотил себе неплохой стартовый капиталец! Кем только нам не приходится «быть»: и карелами, и удмуртами, и ингерманландцами, чтобы избежать трех-десятикратных тарифов! Разве это проявление заботы о соотечественниках? Разве это – не унижение?Информационная война, негласно и перманентно идущая между Россией и Эстонией, у местных русских часто вызывает сожаление и раздражение. И я не склонен здесь вставать на чью-то сторону. Однако когда чувство такта изменяет одной из сторон, это всякий раз приносит дискомфорт. Так, много шума наделал реально имевший место случай, который был обнародован эстонскими СМИ в начале этого года: внучки нашего президента, воспользовавшись отсутствием своего высокопоставленного деда, устроили в его резиденции разудалую вечеринку. Сама это мало привлекательная история вызвала бешеную реакцию местных медиаканалов: как же, возникла пикантная тема и партийные газеты стали нараспев давать свои оценки и советы. Тем не менее, меня сильно удивил анонс солидной информационной программы одной из российских телекомпаний: «Кот из дому – мыши в пляс!» Эта новость начинала выпуск вечерних новостей! И это при том, что даже, если чисто гипотетически представить себе аналогичную ситуацию в российском политическом пространстве, вряд ли такая информация прошла бы дальше пресс-службы высшего руководства страны. Куда идут деньги?Еще один момент нашей внутриполитической жизни заключается в непрозрачности расходуемых средств, которые выделяет российское государство на поддержку российских соотечественников. То есть, мы знаем, что эти деньги (и немалые, надо сказать!) каким-то образом расходуются и кому-то идут во благо, но кто принимает решения относительно приоритетов, по которым они направляются, большинство из нас не ведает. И нередко бывает так, что в интересные проекты оказываются не вовлеченными те, кому они по-настоящему могли быть интересны. Кто координирует деятельность, проводимую по линии связи с соотечественниками – все это, если не тайна, то, по крайней мере, пространство, покрытое мелкими интригами и сиюминутными политическими интересами. Обо всем мы чаще всего узнаем постфактум: кто куда съездил, кто что организовал и провел. И здесь сказывается пока существующая разность в освоении инфотехнологий: вести активную переписку с партнерами в России посредством Интернета мало кому удается – ответ, приходящий через 2-3 недели, теряет свою актуальность. Сайты многих российских общественных организаций обновляются крайне редко, а письма контактным лицам остаются безответными. ...Когда мы говорим о России, наши души терзают противоречия: с одной стороны, эта страна не может быть для нас чужой. С другой, мы понимаем, что те проблемы, которые продолжают оставаться неразрешенными в отношениях Эстонии и России, мешают нормальному диалогу. Россия продолжает оставаться для нас близкой и далекой одновременно.Игорь Калакаускас, Таллин