Это случилось! Едва ли не в первый раз по окончании концерта в БКЗ мы увидели, как псковские зрители помчались не в гардероб, а потянулись к сцене. Можем ведь, оказывается, когда захотим! И надо-то было всего ничего - концерт, точнее моно-спектакль небритого мужчины в матросской робе и бескозырке... На чем же она держится - магия спектаклей Евгения Гришковца? Вероятно, на том же, на чем бескозырка на затылке моряка - «либо фокус, либо чудо».

***

Если вспомнить, что фокус - это достижение эффекта за счет не специальной хитроумной аппаратуры, а благодаря ловкости рук, то Гришковец - это самый настоящий фокус манипуляции словом. Речь его, построенная на многочисленных повторах, обыгрывании одного и того же словосочетания - в поиске такого нужного определения, держит зал в постоянном напряжении. Зритель-слушатель не знает, чем закончится очередной пассаж артиста - то ли шуткой, то ли философской ремаркой. То ли обращением в зал: «Я вижу, что вы начали посматривать на часы. Не переживайте, я отыграю ровно два часа, как и обещал. Прибавьте те 20 минут, на которые я опоздал. Я понимаю: иногда становится страшно, что выступление не кончится...»

Свобода в обращении с материалом, радость импровизации - этим Евгений Гришковец неожиданно напомнил лично мне гитариста Филиппа Вилла. И эффект, кстати, тот же - дружеского диалога, душевной сопричастности и взаимопонимания, узнавания в артисте самого себя - эффект, который и устремляет зрителя не в гардероб, а к сцене.

Уже с первых минут появления артиста зал оказался вовлеченным в словесную игру, когда просишь соседей: «тише, пожалуйста» - чтобы не потерять слово, из которого разрастается цельный монолог (возмущались уже не только разговорчикам в строю, но и кашлю, в какой-то момент охватившему авитаминозный БКЗ):

«В Пскове я впервые. И первое, что хочется сделать - попросить, чтобы выключили телефоны. Так повезло с погодой - хотел прогуляться... Но самое главное впечатление от города - то, что происходит в зале. Если говорить о культурной составляющей города - то в Великом Новгороде было всего два звонка на концерте... Это я просто так сказал. Во время спектакля попрошу не отправлять СМС и не читать их. Это мешает мне. Сейчас выключат свет - мне вас будет не видно - и вдруг из темноты страшное синее лицо с подсветкой снизу - это очень страшно, а я в городе пока никого не знаю. Но соседи рядом увидят вас: город ведь небольшой. Я уеду - а вам здесь жить. Спасибо, что купили билет. Это значит, что вы меня ждете, на что-то надеетесь, раз решили прожить два часа жизни со мной. Вы оплачиваете мои планы, летние отпуска, воспитание детей и даже коммунальные услуги - большое спасибо! У меня нет других источников доходов» (цитируется близко к тексту, смех в зале можно представлять почти после каждой точки).

***

Если же вспомнить о том, что чудо - это событие, не согласующееся с известными законами природы, то Гришковец - это самое настоящее чудо. Достаточно повторить о том, с чего начали, - о людях, забывших на время о драгоценных пуховиках. Это не согласуется с заведенными у нас обычаями. А если серьезно - то чудо творчества этого артиста - в его взгляде на жизнь, где все течет, все изменяется: человек, слово, страна. Сам спектакль «Как я съел собаку», ставший для Пскова премьерным, - воплощение идеи становления, значимой, думается, для Евгения Гришковца.

«Я играл его больше 600 раз, это страшная цифра. Представляя его в Кемерово, в первый раз, я тогда не представлял, что текст будет переведен на многие языки, что я буду выступать с ним на сценах европейских столиц. Спектакль вывел меня на профессиональную сцену. Восемь лет я его не играл и понял, что скучаю, поэтому три года назад восстановил его. Но играть как раньше не мог, ведь мне уже не 30 лет, а 40 с лишним. Само обращение к детству и юности в этом возрасте происходит уже по-другому. Сейчас я убрал из него признаки Советского Союза, чтобы не чувствовалось, что спектакль о прошлом, о ностальгии по стране. Здесь этого нет. Сейчас уже нет ни одной бабушки, и уже невозможно ощущать себя юным. На сцену выйду уже не я, а персонаж. Существует большой вопрос внутри спектакля: где персонаж, а где я, ведь персонаж будет рассказывать обо мне. Но для вас пусть этот человек будет все же персонажем - он лучше и интереснее меня. А я приду после - кланяться» (цитируется близко к тексту, задумчивые лица в зале можно представлять после каждой запятой).

И несмотря на то, что «Как я съел собаку» было не один раз смотрено-пересмотрено в Интернете - вживую все было по-другому. Как если переписываешься долго-долго с человеком и наконец-то встречаешься с ним в реальности. Как если вешаешь на стену в соцсети философские фразы и вдруг понимаешь их смысл, опять же - в реальности. И когда уходил персонаж - или все же Гришковец? - со сцены, взвалив на себя связку канатов, как Сизиф со своей привычной ношей, стало почему-то пронзительно грустно и - стыдно. Не зря, наверное, это слово среди прочих прошло лейтмотивом через весь спектакль... «Я расскажу о человеке, которого теперь уже нет, его уже не существует, в смысле – он был, раньше, а теперь его не стало, но этого, кроме меня, никто не заметил».

А Гришковец - или все еще персонаж? - уже раскланивается перед зрителями, вставшими со своих мест, принимает цветы, извиняется, что не может больше оставаться на сцене - очень спешит, но успевает-таки пообещать: «У меня много спектаклей! Я еще приеду!»

***

Каждый творец находит свой способ, чтобы рассказать о свободе, семье, доме, индивидуальности. Гришковец - это, с одной стороны, бабушкин слоеный пирог, который ешь ради того, чтобы найти там просто вкусную изюминку. С другой - это океан слов, в котором каждый, у кого есть сеть, может поймать рыбу.

ПС: Звонков мобильных, кстати, так и не расслышали. Только скромные вибрации. А еще кому-то в зале пришла СМС – азбукой Морзе нарушила пространство. «Микроволновка» - пошутил Гришковец. СМС-ка попищала-попищала да и канула, отдав концы где-то в районе Русского острова...

Елена Никитина