Дневник читателя 04.08.2014

Христос Воскрес! И смерти безнадежность

Разрушена восторгом бытия.

П. Адельгейм, из стих. «Пасха»

Уже давно август вошёл в сознание и сердце болью и страданием: смерти от болезней, трагическая гибель любимых и дорогих, знакомых и незнакомых. Вот она, августовская линейка смерти: митрополит Антоний Сурожский, Александр Солженицын, священник Павел Адельгейм, Александр Блок, Макс Волошин, Николай Гумилёв, Марина Цветаева.

Их многое объединяет: Россия, страдание, творчество… Противостояние мировому хаму и мраку тьмы, любовь к России и открытая жертвенность. Верующие и неверующие, праведники и грешники, они уже предстоят пред Вечностью, наш путь еще неведом.

Митрополит Антоний Сурожский собрал и объединил русскую паству в Лондоне, а потом в Успенский храм потянулись разные национальности, к пастырю, который учил христианской любви и открытости. Они были знакомы, эти два Пастыря – Владыка Антоний и священник Павел.

С Владыкой Антонием отец Павел познакомился в свой первый приезд в Лондон. Он зашёл в Успенский собор, служба закончилась, в храме сумеречно, подошёл к алтарю. Владыка наклонившись, усердно подметал пол. Так и встретил нашего батюшку, - с веником в руке, улыбаясь и радуясь вошедшему.

Их земные кончины соединил август через десятилетие: митрополит Антоний Сурожский умер после тяжёлой болезни 4 августа, отец Павел убит 5 августа.

Из книги Антония Сурожского «Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия»:Жизнь в настоящем смысле слова возможна только через участие в жизни Самого Бога, так как Он является единственным не обусловленным, самостоятельным источником жизни, лучше сказать: Он — самая жизнь. Оторваться от Него значит вступить в область потускнения, вымирания и, наконец, самой смерти.

Логосное начало у Павла Адельгейма было чрезвычайно сильное: слово проникало, жгло и призывало. Призывало к осознанию греха, призывало измениться. Грех изменил личные отношения человека с Богом. Скрывшись от Бога, Адам и Ева обнаруживают помрачение своего сознания. Вместо радости встреча с Богом вызывает у них страх. В бытие вошли вражда, страдание, болезнь, смерть и тление (П.Адельгейм, «Начала христианской этики»)

5 августа это был понедельник. Сначала мы говорили: первый понедельник без отца Павла, второй, третий… А потом: Рождество без отца Павла, Великий пост без него, Пасха… так прошёл год.

А в поиске mail в настойчиво выскакивает: 1 августа, Павел Адельгейм сегодня празднует свой День рождения!

Отцу Павлу всегда был понятен и близок дух творчества. Он не только любил поэзию, но и прекрасно знал её, сам писал. Он читал с амвона Пастернака, Мандельштама, их стихи органично звучали в проповедях. От него мы узнавали в глухое советское время неизвестные строки Николая Гумилёва, Анны Ахматовой, трагические судьбы людей, сгинувших в сталинских лагерях.

Фотография маленького Павлика с родителями, мама Татьяна и папа Анатолий. Скоро отца расстреляют, мать начнёт скитаться по тюрьмам и ссылкам, ребёнок попадёт в детский дом.

Теперь Павел Адельгейм с ними, с такими же репрессированными и убитыми. Но у Бога мертвых нет.

Еще не раз вы вспомните меня

И весь мой мир волнующий и странный,

Нелепый мир из песен и огня,

Но меж других единый необманный.

Николай Гумилев - один из символов «серебряного века», акмеист. И в его гибели есть не только трагическая, но и символическая сущность: культурный ренессанс в России был уничтожен, как был убит и его поэт. Стихи составляли суть его жизни. «Впечатления бытия» у него воплощались в метрические строки. Отношение к слову было для него духовным мерилом:

… Есть Бог, есть мир, они живут вовек,

А жизнь людей — мгновенна и убога.

Но все в себе вмещает человек,

Который любит мир и верит в Бога.

За Александром Блоком поколение Серебряного века повторяло:

О, я хочу безумно жить:

Всё сущее - увековечить,

Безличное - вочеловечить,

Несбывшееся - воплотить!

А потом напишутся «Двенадцать», из-за которых от него отвернётся интеллигенция, Анна Ахматова откажется участвовать в одном вечере с ним.

Его библейские «семь годов ужаса» начнутся для Блока с февральской революции. Его «О, я хочу безумно жить» резко сменилось на – «ветер, ветер на всем белом свете».

Михаил Зощенко «Перед восходом солнца»: Медленно повернувшись, Блок смотрит на нас. Я никогда не видел таких пустых, мертвых глаз…

Жизнь уходила из Блока стремительно. В мае 21-го года он писал КорнеюЧуковскому: «…слопала-таки поганая, гугнивая, родимая матушка Россия, как чушка своего поросенка».

Поэт умирал тяжело и мучительно. Новая Россия забыла своего поэта. А Спаситель послал ему терновые страдания для искупления и спасения души.

7 августа Александра Блока не стало. Было воскресение, 10 часов утра. Еще не закрыта Благовещенская церковь и не запрещён колокольный звон. Но торжественного благовеста, призывавшего к обедне, он уже не услышит.

На третий день по смерти Анна Ахматова посвятит ему строки:

Принесли мы Смоленской Заступнице,

Принесли Пресвятой Богородице

На руках во гробе серебряном

Наше солнце, в муке погасшее –

Александра, лебедя чистого.

Макс Волошин: Я родился в Духов день, когда земля – именинница, отсюда, вероятно, моя склонность к духовно-религиозному восприятию мира и любовь к цветению плоти и вещества во всех его формах и ликах.

Жизнь Волошина это служение поэзии, человечеству. Он был Человек Мира, с «темой России» в сердце. Долгое время оставался неизвестен читателю своей Родины. Как и многих, читали мы его в «самиздатах». Наверное, потому, что Волошин никогда не стремился стать единомышленником власти: Совесть народа – поэт, в государстве нет места поэту.

Кончина ему выпала тяжелая, - на фоне астмы началось ползучее воспаление легких, умер 11 августа. Из воспоминаний Лидии Аренс, дежурившей у постели умирающего поэта: Поставили гроб на телегу, запряженную одной лошадью. Все мы и масса народу из всех домов отдыха и вся деревня пошли огромной толпой на верх горы, где сам Максимилиан Александрович выбрал себе место для могилы. Лошадь не могла довезти до самого верха горы, и тогда мужчины подняли гроб и понесли его и поставили у вырытой могилы.

Далёкие потомки наши, знайте,

Что если вы живёте во вселенной,

Где каждая частица вещества

С другою слита жертвенной любовью

И человечеством преодолён

Закон необходимости и смерти, —

То в этом мире есть и наша доля!

Елабуга, сени ветхого деревенского дома. Но гвоздь, который помог Марине Цветаевой затянуть петлю на шее, оказался крепок.

День августовский тихо таял

В вечерней золотой пыли.

Неслись звенящие трамваи,

И люди шли.

Рассеянно, как бы без цели,

Я тихим переулком шла.

И — помнится — тихонько пели

Колокола.

Тогда еще август казался воздушным, полном ожиданий и надежд. Что может быть плохого, когда август дарит свидание?

Но велика стала сила ее отчаяния и неверия.

Судьба меня целовала в губы!

А сейчас оказалась выкинутой-выплюнутой из жизни, и крутилось в мозгу тянущее слово «расплата».

Невольным жестом ищут руки

На шее — крест.

В год этих строк она еще была с крестом, и осознавала силу его.

Вы шли толпою, врозь и парами,

Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня

Шестое августа по старому,

Преображение Господне. (Борис Пастернак)

Из последней проповеди Павла Адельгейма от 1 августа 2013г., в день обретения мощей Серафима Саровского:

Преподобный Серафим говорит, что целью христианской жизни является стяжание Духа Святого. Эта цель гораздо значительнее, чем выполнение церковных требований… Цель христианской жизни – это Обожествление.

В день, когда были произнесены эти слова, отцу Павлу исполнилось 75 лет. Всей жизни оставалось четыре дня.

Нина Яковлева