-… Но Минц при этом — частное лицо. Про Минца не сочиняют очерков к Дню рационализатора. Минц не герой. О Минце не пишут…

Я тогда подумал — не зарекайся!

Сергей Довлатов, «Чемодан»

На прошлой неделе по РЕН ТВ в «Неделе» с Марианной Максимовской показали сюжет о том, как жители калининградской деревни избили свою односельчанку-писательницу. Она их, понимаете ли, описала. И, судя по такой вот реакции местного сообщества, довольно точно. Теперь я немного волнуюсь за своего друга и коллегу Юрия Моисеенко.

Дело в том, что Юрий Александрович, как, наверное, многие еще помнят, написал роман…

Немалая часть этого произведения написана в соавторстве с псковским журналистом, поэтом, актером Алексеем Масловым, который ушел из жизни пять лет назад. Я прямо-таки подчеркиваю: Алексей Маслов умер. В сентябре этого года, рассказывая о планах по реконструкции улиц Пушкина и Ленина, процитировала я отрывок из его книги: «Пушкин и Ленин». Может, вы помните - ключевое слово той цитаты «офигевал». И какой-то исключительно целеустремленный комментатор раза три, если не больше, написал на форуме: мол, Маслов алкоголик, нечего его цитировать! Как о живом, понимаете? Как будто не знал, что пытается запретить мертвого писателя и журналиста. Так же, как пытались запретить его живого.

Дело в том, что ровно пятнадцать лет назад я с интересом наблюдала как моя первая шефиня в журналистике – руководитель отдела культуры в «Псковской правде» Лидия Токарева – систематически «теряет» жгучие, уничижительные, разгромные отзывы и рецензии на эту Лешину книжку от обидчивых деятелей псковской культуры. Ей принесут, а она тут же и потеряет где-нибудь на самом дне третьего ящика стола… Именно Лидия дала мне почитать «Пушкин и Ленин»: смешную, странную, но, по нашим провинциальным меркам, сильно освежающую прозу. А стихи Маслова освежали и по вселенским меркам. Если они есть, мерки эти.

Алексей Маслов

Через десять лет после всей этой веселой суеты Алексей умер. И роман, который писал он в четыре руки со своим другом Юрием Моисеенко, остался незавершенным. Помню, что первую главу этого произведения я прочитала на Псковской Ленте Новостей – Юрий Александрович в день рождения ушедшего товарища исправно публикует на ПЛН статьи в жанре «чтобы помнили». И как-то решился на публикацию «незавершенки». Та первая глава – завязка романа. Причем, как тогда казалось, романа детективного, начинавшегося словами: «Редактора убили в воскресенье вечером…» Причем убили не подчиненные ему журналисты (как было бы логично предположить), а неизвестно кто. Хуже того: никто не был уверен (включая «осиротевший» коллектив), что действительно убили…

И с тех пор не было мне покоя. Как вспомню, что Юрий Александрович роман писал, так, бывало, и приступлю к нему: «Не закончил ещё?». А потому что быть того не может, чтобы журналист дописал (начинать-то мы все мастера) художественное произведение! И вообще: каждый журналист и так пишет ежедневно по несколько часов в день! А Юрий Моисеенко и вовсе в режиме нон-стоп. Откуда там взяться ресурсу на роман?

Но Юрий Александрович дописал. Хуже того: года три назад мстительно принес мне прочитать: «LET IT BE. Журналистский роман».

И как-то вечером, скрепя сердце (журналисты ведь на самом деле как барды, вечно просят: «Спой мне что-нибудь хорошее», а потом добавляют: «Только не свое»), я открыла рукопись. Понятно, что не рукопись, а нормальный распечатанный текст. Но это была рукопись…

Первую-то главу я на ПЛН читала, хотела пропустить. Но заметила опечатку, взяла в руки карандаш. Семья оставила в покое, думали – работаю. Потом подняла голову – половина второго ночи… Почему я так вцепилась в этот текст? Да потому что я немножечко слукавила. На самом деле роман начинается с других слов: «Авторы будут изумлены, если кто-либо из читателей неожиданно узнает в героях романа знакомых ему людей, а в описываемых событиях - сходство с теми, что имели место в реальной жизни»…

Эх-эх, ребята, не надо скромничать: сходство не неожиданное, а, порой, поразительное: «От ностальгических воспоминаний Юру отвлекла Вера Андреевна Дычко. Походкой «и чешет, и чешет» она спешила на трудовую вахту, чтобы ровно в девять стать во главе своего ежедневного (минус два выходных) крестового похода в борьбе за мораль и нравственность в отдельно взятом областном центре. Еще в советские времена (сразу после развода с мужем) она озаботилась проблемами общественного целомудрия, калёным словом выжигая из коммунальных нор алиментщиков, алкашей и прочую нечисть. Ее материалы – аккуратно переписанные приговоры судов, через абзац снабженные заклинаниями, типа, «Куда смотрит российская Фемида?!» - больше всего нравились политрукам исправительно-трудовых учреждений и старушкам, занимавших с самого утра лучшие места на скамеечках возле подъездов. С бульдозерным напором она пробивала свои «кирпичи» на самые лучшие места в газете, на голубом глазу убеждая редакционный народ, что только так «Псковские вести» смогут способствовать исправлению нравов, наполнятся глубоким идейным содержанием и т.д.».

В этом месте журналистскому сообществу, я думаю, стало понятно, почему я опасаюсь за Юрия Моисеенко, который, отчаявшись найти издателя на роман, публикует главы романа на «фэйсбуке». Иногда не стесняясь кинуть ссылочку на «стену» прототипа. Общественным и политическим деятелям, деятелям культуры, сотрудникам правоохранительных органов, псковским бизнесменам я бы тоже не советовала расслабляться – там и про вас есть. Да я сама до сих пор благословляю судьбу за разницу в возрасте с авторами – по крайней мере, в поколение. Страшно (но и очень любопытно) представить, как бы меня в таком романе «вывели».

Но! В ту ночь, когда я прочитала первую часть, мне приснился Алексей Маслов. Да и не сон это был: снился тот день (год не помню – наверное, 2000-й), когда мы, псковские журналисты, в волнении стояли на ступеньках «областного радио», ждали Бориса Гребенщикова, заехавшего накануне на фестиваль «Регион-60», да и оставшегося зачем-то в Пскове на ночь. БГ обещал поучаствовать в записи какой-то радийной передачи, и мы там его поджидали. А Леша убедительно рассказывал, что не приедет Борисборисыч ни на какое радио, он сейчас гуляет по Изборску (что оказалось чистой правдой) и не о чем таком не думает. В моем сне Алексей сидел на ступеньках в своем вечном (а когда-то знаменитом) джинсовом костюме и тревожно обегал меня глазами. Тогда время было медленное. Лет пять надо было отработать в журналистике, чтобы с тобой начали здороваться (то есть узнавать) коллеги из других изданий… Мы с Масловым так и не начали здороваться. Не успели.

А я, встретившись поутру с его соавтором Юрием Александровичем Моисеенко, вдруг бухнула ему какой-то двусмысленный комплимент: «Ты лучше, чем я о тебе думала».

Юрий Моисеенко

Понимаете, в этой невидимой пока миру книге очень много «довлатовщины». Не только стилистически-подражательной, но и … Татьяна Толстая как-то вскользь сказала про Довлатова: «Ради красного словца не пожалеет и отца». В журналистском романе «LET IT BE» Алексея Маслова и Юрия Моисеенко никого не пожалели – уж не сомневайтесь. И себя (в смысле, авторский дуэт) в первую очередь. Там так много несправедливого, неправдивого (хоть и образно-собирательного) видения многих, ныне живущих – не персонажей, а людей. Причем людей здешних, псковских, которые ходят по одним улицам с единственным живым автором…

Но сколько в этой книге авторского чувства вины – за время, за обстоятельства, за то, что стали вот такими… Сколько любви: к талантливому другу за которого отвечал, да так уж вышло – он сам за себя ответил.

И если бы мне принесли жгучую, уничижительную, разгромную рецензию на «LET IT BE», я бы её тут же потеряла. Сколько бы раз принесли – столько бы раз и потеряла. В авторском «переводе», кстати, битловское let it be озвучено как «так и надо». Дословный перевод вроде бы: «Пусть будет так». Я бы, имея в виду контекст, перевела бы: «Так и должно быть».

Но не несут мне рецензий, не бросает редактор их на мой стол небрежно со словами: «Разберись с этим». Нет книги (в интернете же у нас «не считово»)! Но думаю, что псковским меценатам всё-таки стоит обратить внимание на нее, напомню, что там и про вас есть. Наверное, это даже выгодно: многие бы купили не по одному экземпляру. Я бы купила. Рассказывала бы дочке псковские байки, а потом - как всё на самом деле было. Учила бы: не зарекайся! В любой момент ты можешь оказаться литературным персонажем. Так что веди себя поприличнее…

Елена Ширяева