В начале мая на сцене Псковского академического театра драмы им. А. С. Пушкина состоялся второй показ нашумевшего ещё в марте спектакля худрука театра Василия Сенина «Граф Нулин» по одноименной пушкинской шуточной поэме. На первый показ к открытию обновлённого театра билеты в свободную продажу не поступали, поэтому майское представление можно в определённой степени считать «премьерой». При этом ещё первая постановка вызвала множество полярных мнений зрителей – от восторгов до абсолютного неприятия. Поэтому Псковское агентство информации решило представить читателям образцы двух подобных точек зрения: спектакль смотрели и описывали Александр Донецкий и Алина Чернова.

«Граф Нулин»: Обнуление смыслов

«Графа Нулина», о котором так обильно и долго судачили местные «посвящённые», наконец-то увидели все желающие. Желающих оказалось не так много, как предвкушалось. Театр, вопреки ожиданиям, зиял пустыми креслами, ложи не блистали. Для умело распиаренной, даже оскандалившейся постановки, согласитесь, не комильфо. Но дело, разумеется, не в кассе, а в художествах. Увы, как оказалось, весьма сомнительного свойства.

Гора родила мышь, а Василий Сенин — пшик. Фокус-покус с тухлым кроликом вместо кролика живого. Пушкину шутка удалась. А театру имени Пушкина - не очень. Основное чувство после просмотра — разочарование. А ещё недоумение: что это было? Действо, словно сцена варьете самого дурного пошиба, покрылось густым бутафорским дымом, сквозь который было трудно различить художественные достоинства. Зато внятно различался мессидж: «Пипл, хавай!» И истолковать как-то иначе ту гремучую взвесь творческого бессилия и беспредельного снобизма, что предстала пред зрителем, лично у меня язык не повернётся. Мы столкнулись в псковском «Нулине» с какой-то концентрированной формой презрения к публике, которая как бы по умолчанию дура. Допускаю, что король может быть нагл и наг, но зритель должен понимать — ради чего? Когда же всё превращается в полную, совершенную бессмыслицу, остаётся только сделать глубокий прощальный книксен и два раза «ку».

У вышвырнутого из театра под дулами автоматов на пенсию (на самом деле, на тот свет) режиссёра Вадима Радуна получались спектакли. А у режиссёра Василия Сенина получился недо-спектакль. Не то пародийный экспириенс, не то музыкальный перфоманс, но скорей всего просто затянутый номер команды КВН. Претенциозный капустник. Набор фрагментов без целого. Зачем-то плоских и унылых, как трафарет. Зрителю обещали «весёлую театральную провокацию», но и провокации почему-то не вышло. Ни художнической дерзости, ни настоящего эпатажа.

Сценография неприятно удивила гламурно-концертной предсказуемостью. Актёры старательно строили рожи, издеваясь над пушкинским текстом. Пушкина, верней, пушкинский текст, - особенно жалко, поэма тщанием исполнителей обнулена до полной абракадабры. Вокалисты не отставали от актёров и ломали стихотворный ритм под музыку исковерканного Россини. Наличествовали как бы акробатические упражнения на шторах, но и они не удались. В какой-то момент за запутавшуюся в ткани акробатку стало просто страшно. Если вы делаете из театра цирк, так трюки должны быть безупречны, а не абы как. После видео-тизера с актёрами, демонстрирующими небритые подмышки, зритель имел право надеяться хотя бы на обнажёнку, но шоу ограничилось козлиными масками. Даже новенькие динамики почему-то подвели и, уж извините, предательски пердели.

Я внимательно прочёл всё, что было написано о спектакле после премьеры 3 февраля, и всё, что написали коллеги после второй премьеры 6 мая, и в принципе согласен со всем, что написано, хотя подобное единодушие встречается чрезвычайно редко. Кстати, о чём это свидетельствует? «Граф Нулин» - это даже не провал. Когда зритель не «догоняет» авторский замысел, провалиться иногда может и шедевр, гениальный спектакль. Но здесь, к сожалению, «догонять» нечего, как и, собственно, нечему проваливаться. Почему? Да потому, что «Граф Нулин» от Василия Сенина, назовём уж вещи своими именами, - это незамутнённая, голимая халтура. Как выражаются на телевидении, залепуха, то есть случайный и бездарный сюжет, слепленный на скорую руку, которым необходимо залепить форс-мажор, дыру в эфире. Такое впечатление, что «Граф Нулин» и явился только потому, что у режиссёра возникла срочная надобность заткнуть репертуарную дырку.

Общая негативная оценка увиденного, увы, вовсе не дело вкуса или эстетических предпочтений, а голая констатация: скучно, небрежно, топорно, вторично. Можно, конечно, глубокомысленно рассуждать о «визуальных рифмах» к тексту, но столько постановочного мусора за столь короткий срок на одной сцене — это нужно постараться. Всё настолько случайно и необязательно в художественном смысле, что какие уж тут «визуальные рифмы»? Если выведенные на сцену несчастные собаки являются «визуальной рифмой» к упомянутым в поэме борзым, а маски козлищ — «рифмы» к слову козёл, то сочинитель - графоман и бездарь. При желании можно, конечно, интерпретировать козлиные маски и по-другому: дескать, это намёк на провинциальную публику, но тогда наш сочинитель сам превращается в мелкий рогатый скот, в блеющее парнокопытное. А как же иначе? Сказал же Флобер: «Мадам Бовари — это я».

«Но неужели Василий Сенин — бездарь и графоман, не владеющий азами профессии?» - Спросит незадачливый зритель, изумлённый низкопробностью шоу. Совсем наоборот. Свою творческую состоятельность худрук Псковского театра драмы доказывал не раз, разве что на других сценических площадках. Псковичи могли убедиться в режиссёрской профпригодности Сенина на «Заповеднике» и «Пяти вечерах», показанных в Пскове, но поставленных в Санкт-Петербурге. А вот Пскову пока не повезло. Казус «Графа Нулина» — наглядный пример того, как вне-художественные факторы, скажем, ущерб нравственного чувства, забвение совести, тот же пресловутый снобизм, высокомерие и неоправданный апломб, вдруг оказывают фатальное и решающее действие на сугубо эстетическое качество работы. Художественная одарённость — это отнюдь не всё, верней, не всегда всё, что требуется мастеру. Большой художник, кроме способностей к ремеслу и, разумеется, таланта, обычно обладает и другими важными достоинствами: точностью глазомера, широтой души, пушкинской всеотзывчивостью, ответственностью, наконец, — не столько перед зрителем, сколько перед самим собой. Острота художественного зрения — не физический инструмент, а итог интенсивной душевной и умственной работы. Как там у Пастернака? «Не спи, не спи, работай, Не прерывай труда, Не спи, борись с дремотой, Как летчик, как звезда. Не спи, не спи, художник, Не предавайся сну. Ты - вечности заложник У времени в плену.»

Никто не собирается читать мораль половозрелому, стареющему юноше. Это глупо, да и ни к чему. Но оценим выбор «либретто» для «музыкального изложения». Какая может быть сверхзадача у переноса шуточной поэмы Пушкина на большую сцену? Научить ребят («онижедети») декламации, правильной сценической речи? Затолкать в подтекст пару-тройку банальных фиг из кармана? Мелко и неумно. Ведь тысячу раз прав был Валентин Курбатов, когда на президентском совете по культуре намекал на, мягко выражаясь, несоответствие литературного материала (пусть даже автор Пушкин) драматургическим задачам художественного театра. Но Курбатова никто не услышал, и слышать не желал.

Горький урок музыкально низложенного «Нулина» в том, что смыслы Пушкина «потерялись», стёрлись, обнулились, редуцировались до гулкой, как пустая тара, никчёмности. Пушкина там нет, но самое печальное, что и ничего другого там нет. Зрителю явлен новый жанр: «гламурный трешак», профанирующий классический текст. В мёртвом же остатке — лишь пошлый кавээновский балаганчик, кощунственный в своей бездарности Камеди-клаб. Звук — отдельно; красивенькая, глянцевая картинка — отдельно. А на выходе, несмотря на децибелы шума из колонок, - глухонемая любовь, ущербный спектакль-бастард.

Вглядимся в программку. Какие творческие силы впряглись в это, как выяснилось, сомнительное предприятие? Несколько молодых актёров, вынужденных изображать бисексуальных стриптизёров и акробатов, приглашённый вокальный квинтет и группа «DRIFT». Я его слепила из того, что было? Два номера группы «DRIFT» произвели самое мощное впечатление, это, без сомнений, самые удачные фрагменты. «DRIFT» я мог бы слушать хоть весь урок, то есть 45 минут, отведённых на «Графа Нулина». После просмотра видеотизера, я, кстати говоря, и надеялся увидеть нечто вроде полноценной рок-оперы в стиле «DRIFT», с инструментальными партиями и продуманным видео-артом на фоне живых артистов. Если пофантазировать, то к короткому пушкинскому тексту нашлось бы что «досочинить», - и в режиссерском, и в визуальном, и в музыкальном смыслах. Всё это, впрочем, благие, но бессмысленные пожелания, тогда как дорогу в Ад каждый художник мастит себе сам. Козлища в этом персональном Аду уже имеются. Коллективное подсознание иногда действительно выпихивает на сцену мелких бесов. Между прочим, согласно словарю Ушакова, «козлить», означает: «Нескладно, фальшиво петь».

Александр ДОНЕЦКИЙ

Лекарство против скреп

Хвалить спектакль, который не понравился прославленным акулам пера – дело неблагодарное и даже где-то рискованное, но что делать - мне «Граф Нулин» понравился. Поэтому придется защищать. Вернее, даже, не защищать, а представлять иную точку зрения. Которая, к слову, не только моя – хорошие отзывы на нашумевший спектакль я слышала от разных уважаемых, взрослых и образованных людей. Что, конечно, не может не вселять в меня надежду на хоть какие-то остатки вкуса.

Начну со странной традиции театральных критиков считать людей в зале. Странной – потому что, если ты пишешь рецензию, то есть отзыв о постановке, то непонятно, как на твои впечатления может повлиять количество зрителей. Но раз принято - значит, не будем отступать от традиций, иначе какой же из меня театральный критик. Но только, чур, давайте честно.

Объективно зал вечером 7 мая был не пуст и даже не наполовину пуст. Две трети мест были заняты наверняка, в более точных оценках мой близорукий взгляд может и ошибиться. Но свободных кресел было немного. А если учесть дату спектакля – разгар длинных майских выходных - то это, на мой взгляд, вообще успех. Справедливости ради скажу, что, спустя несколько дней, я посетила другой спектакль на Малой сцене театра – там не набралось и половины и без того небольшого зала. «Выходные же», - развела руками администратор.

Так уж вышло, что мне посчастливилось посмотреть обе версии «Графа Нулина», выходящие на сцене Псковского драматического театра. И обе, без сомнения, не оставили никого равнодушным.

«Нулин» майский немного видоизменился, в нем ярче прорисовались характеры и образы, четче расставились смысловые ударения, спектакль стал понятнее своей «премьерной» версии.

Самое главное – чего у сенинского «Нулина» не отнять - это зрелищность. Это очень красивый спектакль. Даже если ты ничего не понимаешь (бывает) – можно просто смотреть на сцену и восхищаться: свету, воздуху, ткани. Зрелищность эта динамичная, скучать зрителям не пришлось. Сцены, события, трюки – одно сменяло другое, вызывая в зале самые разные эмоции.

Василию Сенину, мне кажется, в своем «Нулине» удалось очень ловко транслировать зрителям идею «пародии». Даже искушенным зрителям, которые вот эту пародийность заметили, но сразу расценили как недостаток. Тут дело каждого, но, по-моему, блестящая пушкинская пародия в стихах имеет право быть пародией в музыке и на сцене.

Артисты пародировали смело, без оглядок на «классическое прочтение». Спародированы эмоции, нравы, провинциальные порядки, ценности. Спародирована школа. Бойкие школьницы в пионерских галстуках – это, может быть, и не очень «свежо», но очень просто и понятно. Ерничанье, кривляние, показная «недалекость» сенинских учениц – это верное средство для того, чтобы настроить зрителя на шутливый, скоморошеский лад спектакля. Чтобы в противовес довольно сложному для восприятия хоровому исполнению текста, никуда не делось легкое и ироничное настроение.

Читала, что кого-то возмутило, как девушки на сцене на слово «прибор» реагируют. Пошло, скажете? Знаете, у нынешних школьников финальные строки письма Татьяны (это где «Кончаю, страшно перечесть…») не меньше эмоций вызывает. Только это не у тех школьниц, которые по бумажке и на сцене (читай, в шутку), а у тех, которые настоящие и вообще чьи-то дети (и откуда в них эта пошлость?).

Впрочем, все как-то забывают о том, что и сам Сенин своего «Нулина» зовет шутливой зарисовкой, эскизом, «изложением». Сам формат – 45 минутное, активное, яркое и насыщенное событиями действо - намекает, что кринолинов и париков искать здесь не стоит. Здесь можно найти другое: смелость, раскованность, свободу от предрассудков и от нафталиновых устоев. Этакое лекарство против скреп. Безумное чаепитие, если хотите, под музыкальный коктейль из Россини, голоса Кугая, музыки команды DRIFT и непростого, но очень, очень запоминающегося вокально-хорового ассорти. А собаки, собирательный «наш муж» и наконец-то прорезавшийся граф Лидин (в феврале этот персонаж был на сцене незаметен чуть более, чем полностью) – это такая, если не вишенка на торте, то тогда уж оливка в мартини – хоть и на любителя, но с ней общепризнанно лучше, чем без нее. Если же кто-то ждал от Сенина «чего-то более серьезного», то давайте подождем еще. Нет никаких сомнений: у него объективно есть возможность показать нам и серьезное тоже. Но он для чего-то решил, что с серьезностью в Пскове пока нужно повременить. Может, прав?

Кончаю (ну чтобы точно как по Пушкину). По моему скромному мнению, полное легкого и несколько язвительного пушкинского юмора творение получило у Сенина очень любопытную визуальную форму, в которой сохранилось все самое важное от «нашего всего». И не разглядеть в ней Пушкина (а заодно и самого себя) можно только в том случае, если ты его там не искал, а считал в это время зрителей в зале.

Алина ЧЕРНОВА