Система личной власти, диктатура, возвращение к прошлому, - как только не комментировали зарубежные наблюдатели упоминание Владимира Путина о возможном премьерстве после завершения своих президентских полномочий. Однако реакция российского общества показала, что, возможно, речь идет о явлении, имеющем совсем другую природу.Отклики на событие почти двухнедельной давности – выступление на съезде «Единой России» Владимира Путина были разными. Часть западных СМИ, например, самая свободная из всех американских газет «The Washington Post» тут же окрестили президента России диктатором. Вторил ей и бывший чемпион мира по шахматам, а ныне лидер Объединенного Гражданского ФронтаГарри Каспаров. Другие, среди них британская «The Guardian», высказывались более спокойно и не столь однозначно, озаглавив материал: «Наследие Путина: Россия, которой не нужна милость Запада».Почему к произошедшему так неспокойно отнеслись наши западные соседи – более-менее понятно. Из чисто прагматических соображений от нашей страны им нужна предсказуемость и, по возможности, покладистость. Часть из них, принадлежащая в большинстве к англо-саксонскому миру, отреагировала болезненно, поскольку к прагматическому отношению очень сильно примешаны неудовлетворенные личные и корпоративные амбиции. Других сложившаяся ситуация вполне устраивает. В любом случае реакция не стала неожиданностью.Зато в который раз удивила Россия. Отечественные СМИ обсудили событие со всех сторон, политологи в очередной раз сделали море прогнозов, а вот простые граждане почти не отреагировали. Никто из моих знакомых или коллег по работе (а их очень много) за истекшие десять дней не сказал о решении Путина даже двух слов. Сослаться на политическую пассивность вряд ли получится, ведь речь идет не о политических фигурах второго плана, а о человеке, чей рейтинг на протяжении последних восьми лет находится много выше пятидесятипроцентной отметки и сейчас, как говорят, приближается к 70%.Возможно, весь фокус как раз в уровне поддержки президента России её гражданами. Точнее в причинах этой поддержки. Силы, именующие себя оппозицией, всё сваливают на гигантский административный ресурс. Есть и другое мнение: Путин – тот руководитель, который сумел максимально уловить настроение народа и нашел способ ему соответствовать. Проще говоря, стал национальным лидером. Это признают и не зависящие от власти персоны. Например, руководитель радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов.Хотя он тут же подчеркивает свое несогласие с происходящим, но констатирует: «Сегодня в России, как и раньше, создан режим личной власти, а как зовут этого властителя – президент или премьер-министр – не имеет значения».За годы советской и постсоветской власти в сознании сформировался чёткий стереотип, что личная власть – это однозначно плохо. Но, может, это всего лишь стереотип? По крайней мере, так ли всё однозначно? Ведь лучшие периоды жизни большинства государств связаны именно с расцветом власти, опирающейся на авторитет национального лидера. В Древней Греции – Перикл, в США – отцы-основатели, во Франции – Наполеон, в Италии – эпоха тиранов Возрождения в XIII-XVвеках. На тех же принципах держалась и бешеная популярность Бориса Ельцина в самом начале его правления, когда он с брони вещал о новой свободной России.Творческая сила таких исторических отрезков в том числе и в особом характере представлений о властителе-лидере нации. Понятно, что он воспринимается не просто как формальная фигура, следующая неким чётким правилам. Совсем наоборот. Отношение к нему тем лучше, популярность тем выше, чем ярче проявляется личный характер его действий. Перикла уважали за следование мудрости, отцов-основателей – за борьбу против политических и социальных притеснений, Наполеона – что дерзнул разрушить обветшавший европейский порядок и установить новый, Ельцин же поначалу виделся многим смелым борцом за правду.Конечно, такая форма правления имеет немало недостатков, хорошо известных всем. Это и возможность злоупотреблений, политическая пассивность жителей и много чего ещё. Но разве всего этого лишены иные формы правления? Коррупционные скандалы в современных развитых обществах случаются не намного реже, чем в так называемых неразвитых. Невозможно выявить также чёткую зависимость между улучшением/ухудшением уровня жизни и ростом политических и экономических свобод. Кроме того, ещё Платон не без оснований критиковал демократические формы правления за обессмысливание жизни.А в сегодняшнем виде система демократического правления и вовсе представляет собой сплошное противоречие. Как заметил недавно экс-министр иностранных дел Франции Юбер Ведрин, западный человек несколько не сомневается в своей правоте и своём праве вмешиваться в дела других обществ, живущих по другим, не правильным с его точки зрения принципам. И вмешиваться самым кардинальным образом. Хотя, слов нет, в идеале демократия, как форма правления, уважающая человека, хороша.Кроме недостатков система личной власти имеет и ряд преимуществ. Во-первых, она способствует расширению мировоззрения, так как основана на идеалах. Идеал, может, и недостижим, зато предполагает постоянное стремление к лучшему. Причем не к лучшей машине, квартире и т.п., а именно к лучшему. Потому до конца и не осуществим. Как ни странно, власть, основанная на авторитете национального лидера, нисколько не мешает развитию ответственности личности. Как говорил Александр Сергеевич Пушкин, русский мужик не раб и рабом никогда не был.И ещё: национальный лидер только тогда является таковым, когда не только его слова, но и дела отражают глубинные, фундаментальные представления общества о правде. Потому и Ельцин быстро растерял свой авторитет, увязнув в приватизации и замысловатых связях с разнообразными группировками, руководствующимися в первую очередь собственным эгоизмом, а национальными интересами в самую последнюю очередь.И только тогда личная власть является благом, когда действительно следует, хотя бы в идеале, представлениям о правде, а не собственной выгоде. Как сказал один известный псковский священник, не важно, какова форма власти: авторитарная, демократическая или монархическая. Главное, чтобы человек был на своём месте.Константин Шморага