Как «работает» провокация? Вернее, какие приемы создают этот неодназначный эффект, смесь из восторга и отвращения? Наверняка всякий серьезный художник пытался, если не разгадать оную головоломку, то придумать некий свой, оригинальный, способ совращения. Ведь в переводе с латыни «провокация» - это всего лишь «вызов», то есть ангажемент, приглашение, подстрекательство. Всеми доступными способами. Ну, а уж отзовется публика или нет, включится в предложенную игру, ей решать. Иной раз поражает, насколько вроде бы невинные приколы разжигают настоящие костры инквизиции. Так, недавние целующиеся гомосексуалисты в милицейской форме с ретроспективы отчечественного соц-арта превращаются в новых жертв режима. А что, собственно, случилось? Просто в одну из «священных коров» общественного договора, в данном случае в правоохранительные органы, ткнули фаллоимитатором скандала. Добавим, скандала, заранее продуманного и просчитанного. Хотя бы на уровне непосредственной реакции зрителей. Кто ж знал, что еще и министр культуры Соколов подключится, обзовет выставку «порнухой». Однако мессидж «сработал» на все сто, если не двести процентов. Теперь парижский, а равно и любой другой, ажиотаж актуальному искусству из России обеспечен. Классик английского индепендент-синема, сценарист и режиссер, а проще говоря, гений эксперимента Питер Гринуэй тоже не обделен вниманием масс-медиа, хотя и снимает он сугубый арт-хаус, «кино не для всех». Зато знает, в какие жупелы политкорректности метить. И с готовностью демонстрирует цели. Как в кино, так, собственно, и в литературе. Его роман «Золото» - наглядный тому пример. Текст шокирует и завораживает одновременно, как будто попадаешь в анатомический театр, где режут по живому, да еще показывают фокусы с последующим разоблачением. Жестокость описываемых сцен сопряжена с литературной игрой.Гринуэй – непревзойденный мастер вымысла и изощренный исследователь человеческих душ, которые потемки. На какую только подлость не способны люди, особенно если государство их в этом святом рвении поощряет. Оттого роман и получился мрачным, даже зловещим, словно искусный триллер, и вместе с тем – крайне циничным, как бы «отстраненным» от трагедии, погруженным в изящные контексты, в которых забавные житейские случаи чередуются с библейскими . «Золото» Гринуэя сложено из 92-х рассказов, за каждым из которых золотой слиток, переплавленный из фамильных драгоценностей ограбленных и убитых жителей Европы. Автор придумал оригинальный ход: сложил в чемодан золотые разнообразные истории, персонажи и их коллизии. Эти отдельные сюжеты складываются в глобальную мозаику человеческих чувств, мыслей, поступков, смертей. «В Страсбурге ребенок шести лет, услышав, как его мать с кем-то нервно обсуждает, куда бы ей спрятать от полиции свое обручальное кольцо, - ведет свою хронику Гринуэй, - взял да и проглотил его. Он решил таким образом ей помочь. Когда ребенок начал синеть у нее на глазах, обезумевшая мать понеслась с ним в соседний госпиталь, где два пьяных костоправа с нацистским уклоном, чтобы извлечь кольцо, разворотили горло несчастному ребенку. Позже, снимая одежду с уже бездыханного тела, они увидели, что мальчик обрезанный, и, почему-то сделав из этого вывод, будто его мать еврейка, изнасиловали ее. Детский труп они засунули в бак для использованных хирургических материалов, а обручальное кольцо положили в металлическую коробку с инструментами. Позже труп был препровожден в морг и помещен в ванну с формальдегидом – на нем предстояло практиковаться студентам-медикам». Ну, а проглоченное кольцо рано или поздно попало в слиток, оказавшийся все в том же чемодане, что по сюжету застрял в автомобиле под итальянским городом Больцано, жители которого не умеют готовить настоящие спагетти. Сотни судеб, связанные золотыми предметами, разворачиваются в живые картины, иллюстрирующие жуткие реалии Третьего Рейха. Используя эту сугубо прагматическую развертку сюжета, Гринуэй намеренно не акцентирует, а только констатирует, глядя на происходящее с дистанции чистого хроникера. Жертвы у него только жертвы, а палачи – палачами, вне их индивидуальных человеческих проявлений и моральных норм. Этической позиции как будто не существует: нет плохих нацистов и хороших евреев. Есть нацисты, и им сочувствующие, а уж плохие они, или хорошие, это как повезет. То же самое можно сказать об евреях, которые тоже далеко не агнцы, а просто люди, со всеми слабостями и недостатками, включая стяжательство и предательство. Подобный взгляд на историю встречается редко, ибо после Холокоста в цене исключительно черно-белые интерпретации. Поэтому, погружаясь в хронику «окончательного решения еврейского вопроса» в художественной версии Гринуэйя, начинаешь воспринимать мир и войну несколько иначе. Автор «Золота», не стесняясь жестокости, уничтожает мифы политкорректного общества. Он – художник, а не политик, и волен видеть мир не плоско, а объемно, со всеми подробностями человеческой низости.И вдруг оказывается, что совсем не национал-социализм определяет роли участников спектакля? Сущность вовсе не в общественно-политических формациях, не в тоталитарной идеологии или военных извращениях. Истина – в людях, выброшенных на границу нравственной дилеммы, не зависимо от цвета кожи, формы черепа и разреза глаз.Если это «провокация», то самой высокой пробы. Саша Донецкий