31 января участником программы «Особое мнение» в эфире радиостанции «Эхо Москвы» в Пскове (102.6 FM) стал художественный руководитель Псковского академического театра драмы им. А. С. Пушкина Василий Сенин. Кто сегодня составляет основу театральной труппы, чем обосновано назначение Сергея Дамберга на должность исполнительного директора театра, чего Василий Сенин хочет от псковского зрителя, в чем отличие грядущего Пушкинского театрального фестиваля от предыдущих - об этом и многом другом читайте в печатной версии беседы.

- Василий Георгиевич, с момента Вашего приезда в Псков Вам задавалось много вопросов: почему Вы приехали, почему бросили Москву, Питер. Вы даже учились в Англии и, тем не менее, приехали в Псков. Не буду повторяться и спрошу несколько иначе. Что за этот год Псков Вам дал? Что Вы о себе нового узнали?

- Ну, во-первых, я ничего не бросал. Все-таки Псков - это не открытый космос, и поэтому мои проекты с другими театрами в других городах и в других странах продолжаются. Псков в этом году у меня занял предельное внимание, потому что мне это было очень интересно. Теперь я узнал, наверное, со всех точек зрения, что такое театральное здание, с чем это связано, как это сложно. Знаете, я стал больше уважать труд людей, расширился в этом отношении мой профессиональный кругозор - это то, что мне дал театр в Пскове. Я никогда не жил так долго в маленьких городах, я уезжал, приезжал, но все равно было такое ощущение, что я сейчас здесь. Год - это очень недолго, но, сохраняя некое стороннее отношение, я все равно, как и любой человек в такой ситуации, отвечая на вопрос, где я сейчас, говорил - в Пскове. Это было связано с внутренним ощущением.

- Я думаю слушателям интересно узнать о Вас как о человеке, режиссере, художественном руководителе, просто как о личности, интересной и творческой.

- Я сейчас вхожу в период наиболее продуктивный, когда есть вдохновение и есть какие-то иллюзии. Они еще не все изжиты, и есть опыт, есть энергия, здоровье. Поэтому мне не хочется терять ни минуты попросту. Когда я был моложе, даже не думал, что ощущение жизни будет настолько острым после 36 лет.

- То есть хочется еще многое успеть, есть еще много задумок, которые хочется реализовать или узнать, смогу ли я это...

- Наверное, да. Это и есть опыт и понимание. Это накапливается, и какие-то ситуации (очень серьезные ситуации) в моей жизни начинают повторяться. И я понимаю, что уже поступаю не только с позиции своего желания, но и с позиции опыта. И мне это нравится.

- Все-таки, говоря словами Высоцкого, это Ваша колея? Нет ощущения, что Вы сейчас должны быть в другом месте?

- Эту колею я выбрал давно - чуть позже, чем я выбрал театр, через год после того, как я понял, что не хочу быть актером и уехал в ГИТИС к Петру Наумовичу Фоменко. Рискованный был шаг - принять человека в 19 лет на один из самых престижных курсов мастерских в стране. Я был самым младшим в своей режиссерской группе.

- Какие самые яркие воспоминания остались с того времени?

- Фоменко - это наиболее яркие воспоминания. Очень неоднозначный человек, который обладал уникальнейшим талантом объединять необъединимое, в том числе объединять необъединимых людей. Тот педагогический состав, который он подарил мне и всем своим ученикам, - это как чудо. Это чудо было и в Питере, у Вениамина Михайловича Фильштинского (ред. - театральный педагог, профессор, зав. кафедрой актерского мастерства и режиссуры Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства), когда специалисты Малого Драматического Театра под руководством Льва Абрамовича Додина преподавали. До сих пор помню Питер с благодарностью. И потом был ГИТИС. Один из моих любимейших педагогов - Алла Михайловна Сигалова. Я безумно благодарен ей. Она сформировала мой режиссерский характер, мою волю и помогла мне выпустить спектакль, который вмиг сделал меня известным. Я имею ввиду платоновскую «Фро» с Ирой Пеговой в главной роли. Я безумно буду благодарен всю жизнь Алле Михайловне. Я ее люблю, она красивая, гениальная, замечательная, и я просто безумно счастлив, что этот человек встретился на моем пути - как и все остальные. Но этого человека я бы хотел отметить особенно.

- И, тем не менее, все равно Вы и Ваши театральные коллеги были детьми в какой-то степени…

- Мы не были детьми. Это были условия внутренние …. Очень быстрое взросление. Мой курс, моя замечательная режиссерская группа были очень взрослые уже. Они были не так молоды, как я. И мне необходимо было соответствовать их пониманию жизни, требованиям к себе. Я очень благодарен им, потому что, когда я вспоминаю ГИТИС, своих коллег по режиссерской группе, в первую очередь, я понимаю, что это не было время бездумного, красивого прожигания жизни. Наоборот, это была очень серьезная дистанция, серьезный марафон в 4 года обучения в мастерской и пятый год практики. Для меня это было безумно-безумно-безумно сложно.

- То есть Вы тогда уже осознавали уровень профессионализма тех людей, которые Вас окружают?

- Ну да. Я думаю, если бы мы все его не осознавали, то нас бы там и не было. Дальше началась замечательная прекрасная жизнь, полная интересных новых городов, переездов, стран.

- Вы учились в Лондоне?

- Это была не учеба, а уже стажировка по приглашению Королевского Национального Театра. Я был просто поражен, потому что мой спектакль случайно увидели в Москве. Несколько фестивалей тогда пригласили, а меня пригласили лично на стажировку. Это было очень интересно, потому что я приехал первый раз в Великобританию, прожил там несколько месяцев, общался с актерами (не буду называть их фамилии, так как это будет очень нескромно)...

- Почему бы и нет?

- Когда совсем уж они звездами станут, тогда буду хвастаться.

- Хорошо.

- Да, конечно же, мое присутствие в городе (ред. - Пскове), который гораздо меньше, например, того же Лондона или даже Загреба, где я прожил достаточно счастливый период своей жизни и сейчас сотрудничаю с молодежным театром в Загребе и театром «Гавела», кому-то может показаться странным (да и мне бы оно показалась странным). Несколько лет назад мне озвучили это предложение. Я долго думал о том, почему же так, почему в провинции. Естественно, все эти размышления были. Наверное, в этом есть смысл, который, может, и не дано мне сейчас понимать. Это был очень сложный момент, но внутренне я сказал «да», и сделал это абсолютно без иллюзий.

- Какой был основной мотив Вашего приезда сюда?

- Мне предложили не поставить спектакль, а возглавить театр и взять ответственность. И я понял, что это будет очень сложно, но взял эту ответственность - поле-то было очень интересное и в то же время сложное, потому что это было не с начала закрытия театра на ремонт, что в каких-то моментах мне было бы гораздо легче. С другой стороны, я узнал очень много вещей, теперь у меня есть опыт - как быть в такой ситуации. Какие-то решения уже были приняты до тебя, какие-то из них здравые, а какие-то вообще не могут быть реализованы. Какие-то решения можно изменить, какие-то нельзя. Я не жалею, что прожил этот год. Более того, есть такое выражение: «за опыт плати - не переплатишь». Я узнал очень многое о своей стране, в том числе, как живут люди не в центральных и не в больших городах. Некоторые мои мысли подтвердились, некоторые изменились, какие-то вещи стали более жесткими, то есть уже не требующими подтверждения. Я знаю, что это так. Это и есть тот самый багаж, который поможет мне идти дальше. В данном случае имеется в виду не то, что я поведу Пушкинский фестиваль, несмотря на то, что вокруг него возникают всевозможные крики и стоны. У меня есть сюрприз для людей, которые меня как художника и как цивилизованного человека удивляют своей реакцией. Этот сюрприз, я думаю, что озвучу 11 февраля.

- О фестивале - его программе, замысле, участниках - мы, конечно же, еще поговорим. Кто сегодня составляет основу актерской труппы театра?

- Молодежи очень мало. Труппа состоит из 30 человек - чуть меньше. Мы простились с несколькими людьми, потому что я не могу понять, как можно сидеть долго без работы, а потом отказываться от сотрудничества с режиссером, которого я пригласил. Это замечательный режиссер из Петербурга Виктория Луговая, которая сама придумала проект «Четыре картины любви». Мне очень понравилось, что Виктория сама была локомотивом этого проекта, она принесла пьесу, она предложила сотрудничать с Гете-институтом, создала интереснейший и технически очень сложный спектакль.

Это очень хорошее испытание в хорошем смысле этого слова, очень правильный тест не только для актеров, но и для технических служб театра. Поэтому, когда я узнал, что кто-то отказывается, для меня не было даже вопросов, что, наверное, люди должны подумать, хотят ли они сотрудничать или как минимум прийти с предложениями.

Мы уже второй спектакль репетируем, привлекаются люди вне театра и всевозможные коллективы, можно сказать, любительские. Что является мерилом профессионализма? Некие бумаги, запись в трудовой книжке, дипломы? Да, наверное. Для меня талант – это очень сложная самоорганизация. Талант идет от Бога, это дар. Соответственно, человек должен прилагать усилия, чтобы этот дар в нем удерживался. И многие актеры в псковском театре это понимают. Я сейчас говорю не только про молодежь. Я говорю про очень многих людей, которые, сломив свою гордыню, характер, (кому-то это было легче, потому что больше таланта, больше понимания, больше мудрости) начинают работать. Мы уже перешли ту стадию, когда мы говорили «помогать». Помню, кто-то из журналистов в Пскове говорил: «Помогать Сенину – это помогать театру». Дальше был период, когда мы старались, а сегодня я уже говорю: «Нет, друзья. Мы уже не помогаем Сенину и не стараемся, а мы просто работаем. Потому что мы получаем за это зарплаты, это раз, второе – у нас есть зритель». Мы продали за полтора дня почти 15% от общего количества билетов на мероприятия фестиваля и на мероприятия, объявленные в январе. Честно говоря, мы не ожидали такого отклика от зрителей.

Теперь по поводу обсуждения, каким быть псковскому театру. Уважаемые участники дискуссии - открытые и анонимные! Я понимаю, это очень обсуждается везде, может быть, еще один человек, услышав меня, начнет обдумывать то, что я сейчас говорю. Это не я придумал. Театр – это не здание, это не спектакль. Театр - это некая физическое, духовное, интеллектуальное явление, которое происходит в определенный отрезок времени при участии людей, которые сидят в зрительном зале, людей, которые находятся на сцене, и людей, которые находятся в звуковой, в световой, людей, которые находятся за сценой. Почему я так сказал по поводу билетов. На днях наш замечательный замдиректора по зрителю Наталья Снигур позвонила и сказала: «Василий Георгиевич, давайте сократим время бронирования». У нас было бронирование на 5 суток по старым правилам театра. Я сказал: «давайте тем, кому забронировали на 5 суток, мы билет держим, но с этого момента объявим, что вся бронь отменяется за два дня до начала мероприятия, и с этого дня бронь держится только 24 часа». Потому что мы не ожидали такой активности. Это очень радует. Я благодарю людей. Вы не представляете себе, какая это поддержка. Сегодня у нас бесплатные мероприятия, которые мы придумали. Это открытые лекции, которые будут во время фестиваля. И я, несмотря на то, что в меня сейчас кидают камни, буду настаивать на этом проекте, потому что мне кажется, что Пушкин не принадлежит к какому-то кругу специалистов, и мне, как неспециалисту…

- Неспециалисту в чем?

- Я сейчас объясню. Как вы думаете, захочет ли государство тратить деньги, думая, что тратит их на мероприятие для всех, а на самом деле это будет очень-очень серьезно продуманная конференция с участием небольшого количества специалистов - всего лишь двух-трех специалистов, которые будут рассуждать о технических моментах, анализе, структуре мобильного телефона? Я сейчас понимаю, что на меня посыплется град камней - сравнил Пушкина с мобильным телефоном. Да, сравнил. Я сравнил поэзию Пушкина с очень высокотехнологичным устройством, которым люди пользуются, и 99,9% даже не задумываются, как это работает.

- Но если копию телефона можно создать, копию поэзии Пушкина создать невозможно.

- Поэзия создается у вас в голове. Это не буквы, не слова - это образы, которые рождаются, и поэтому наравне с искусством писателей есть еще искусство читателя. И вот в Пскове театральных читателей оказалось настолько много... Но мне, в первую очередь, дорог зритель, в силу того, что я - ох, не сочтите это кокетством - в 37 лет я уже могу сказать, что начинаю стареть. Взрослеть уже поздно.

- Стареть еще рано.

- Начинаю. Потому что я прекрасно понимаю, что если я проживу еще ровно столько же, это будет долгая жизнь. Мне дороги молодые зрители, мне важно, чтобы ребята из Псковского университета встретились с теми спектаклями или с такими же спектаклями, с которыми встретился я. Чтобы для них Пушкин не остался сухим словом, о котором говорят три человека, которых они уже не понимают и, может быть, уже никогда не поймут. Я хочу, чтобы они встретились с живым словом. Поэтому я приглашаю принять участие - они согласились. Это безумно радует.

- Мы уже перешли к фестивалю?

- Мы перешли к программе открытой лекции. Я пригласил Ольгу Седакову – переводчика, богослова, филолога; замечательного театрального критика Павла Руднева. Как сказал Мейерхольд (??), театральная критика – это либо искусство, тогда каждый текст должен быть произведением искусства, либо это наука, тогда нужно найти метод. В этом отношении и театральным критиком, и художником для меня является Алена Карась. Потому что ее статьи, ее мысли мне очень интересны. Замечательного главного редактора журнала «Театрал» и критика Ирину Алпатову я попросил открыть курс семинаров для молодых работающих критиков и журналистов, пишущих о театре из Пскова. Этот семинар пройдет во время фестиваля. Мы будем и дальше сотрудничать с «Петербургским театральным журналом». Вот эта вовлеченность в общий процесс размышлений очень необходима. Обсуждается возможность совместной лекции театрального критика, преподавателя РАТИ-ГИТИС Алены Карась и Анны Главачевой из Словакии. Замечательный человек пожилого возраста, но абсолютно юной души – это Борис Голлер. Я с ним лично познакомился, когда приехал на премьеру спектакля «Декабристы». То, что я испытал на его лекции, я хочу, чтобы испытали молодые люди в Пскове, чтобы они услышали живое слово. Когда ты смотришь на этого человека, понимаешь, что душа бессмертна, что есть какая-то часть в человеке, которая не может умереть. Ты перестаешь бояться старости. Я очень советую всем прийти на эту лекцию, познакомиться с этим человеком. Многие уже записываются.

- Там будет ограниченный круг?

- Мы будем стараться разместить всех. Наш медиа-холл рассчитан на 100 мест. Понятно, что для меня Пушкинский фестиваль - определенный тест. Наши партнеры, Институт регионального развития приглашены для работы на фестивале, будет параллельное исследование и именно с этой позиции мы будем понимать, что такое псковский зритель. Надеюсь, это не человек, который выступает с хамской, оголтелой критикой… И, например, нам не понадобится доказывать достоинства замечательного, тонкого спектакля Тимофея Кулябина «Онегин», который будет играться 7 февраля на Большой сцене, (а мы очень много усилий приложили для того, чтобы его привезти, потому что технических моментов было очень много, сцены Красного факела и Псковского театра очень отличаются, очень долгим путём, но мы пришли к решению всех этих вопросов) не понадобится нужно доказывать, что все эксперты «Золотой маски» этого года не ошибаются, потому что спектакль номинирован на «Золотую маску».

- Я думаю, зрители сами убедятся. Здесь все просто: понравилось - не понравилось.

- Да, возвращаясь к первому вопросу о Пскове. Для меня это очень интересно. Для меня Псков – это такой город-взвесь, его взболтали. То есть это город с огромным, очень интересным культурным бэкграундом, очень интересными людьми. Даже городские сумасшедшие здесь очень интересные. Я не знаю, оскорблю ли я этим город - может, Псков претендует на то, что здесь такого нет. Но глупые люди есть везде, и в Пскове они, мне кажется, наиболее интересные. За ними очень смешно наблюдать...

- ...Василий Георгиевич, XXI фестиваль необыкновенен тем, что впервые объявлен международным.

- Это не совсем так. Потому что когда-то, когда фестиваль только зарождался, здесь были спектакли теперь уже самостоятельных государств, например, я имею в виду спектакли театра Эймунтаса Някрошюса. Конечно же, фестиваль должен быт международным, потому что спектакли по Пушкину есть не только в России. А если Пушкинский фестиваль, да еще и в таком месте, на границе с Евросоюзом, называется не Международным, а Всероссийским… Мне кажется, что в культурном смысле театр должен быть международным, просто обязан им быть. Есть некий момент, что Пушкин не принадлежит никому, это раз. Второе – мы проводим фестиваль на те же самые озвученные председателем комитета по культуре суммы - 3,5 миллиона. Часть этой суммы - областной бюджет, часть - федеральный. Раньше бюджет Пушкинского фестиваля был чуть больше. Для людей, которые кидают сейчас камни не в меня, а в команду, которая работает 24 с половиной часа в сутки и работает очень хорошо, и «принимает роды» вот этого театра, для людей, которые начинают оскорблять «акушерок», я рекомендую – загляните в историю болезни - в предыдущие программы, сравните, подумайте, почему же так происходило. У меня есть на это ответ. Время безжалостно ко всем. В какой-то момент и передо мной жизнь поставит выбор. В этом человеческая природа. Я никого не обвиняю, не хочу ни перед кем оправдываться. Это трагедия человеческой жизни. Главное, чтобы она не превратилась в фарс.

- Тем не менее, перед нами лежит программа фестиваля. Я знаю, что полгода организационной работы лежит за этими названиями спектаклей. Насколько первоначальный замысел совпадает с конечным результатом, который мы сейчас видим? Были ли отказы, какие-то сложные переговоры? Насколько легко или сложно шел процесс?

- Я не буду скрывать. Сначала процесс шел достаточно тяжело, потому что фестиваль был забыт. Не всякий спектакль, на мой взгляд, отвечал тому художественному уровню, который должен быть на этом фестивале. Поэтому я отнесся к фестивалю очень ревностно. Программа занимает три листочка, но на это ушло чуть больше полугода моей жизни. Я даже не знаю, хорошо это или плохо. Вот такой минимализм. С другой стороны, когда программа была объявлена, возник такой «ух» - подъем, и если мне предложат участвовать в создании программы следующего фестиваля, я соглашусь. Мне кажется, он будет тоже очень интересным. Спектакли режиссеров, которых сейчас начали втягивать в непонятный мне конфликт, мы привезем в Псков отдельно - это моя позиция. Если меня будут втягивать в этот конфликт, я на него не буду никак отвечать. Мне кажется, все должно быть очень честно. Я буду следовать тому пути, который выбрал.

- На один из фестивалей приезжали артисты с большой буквы, в частности, был Игорь Костолевский. Журналисты начали спрашивать о французской жене, а секс-символ ли вы… Он агрессивно это воспринял и спросил: «А смотрели ли вы мои спектакли?». Конечно, все сказали «нет», потому что - где мы могли их посмотреть? А Игорь Костолевский ответил: «Вот придите сегодня и посмотрите. Тогда мы с вами поговорим, а на вопросы, которые вы задаете, мне неинтересно отвечать».

- Очень достойный ответ.

- А то, что вокруг вашей персоны и псковского театра есть какие-то разговоры, я думаю, это именно от того, что нечего посмотреть пока…

- Я думаю, люди втягивают в конфликт, в котором уже сами существуют - в свой внутренний конфликт. А их втягивает в конфликт некий вакуум. То, о чем вы говорите, это ведь описание вакуума. Задаются глупые вопросы не потому, что есть выбор между умным и глупым, а потому что выбора себе человек не дает. Но выбор - это все-таки внутренняя вещь. И когда такой вопрос задают в присутствии интернета... Я сейчас ужасную вещь скажу, противозаконную. Иногда смотрю, а мои спектакли кто-то уже взял и пиратскую копию выложил. А уж спектакли с Игорем Костолевским там точно есть. А вот мы как официальное государственное учреждение против торрентов. И поэтому мы будем это все привозить живьем. На культурном форуме в Петербурге министром культуры было озвучено, что у Минкульта появится специальная программа для региональных культурных центров, программа создания определенных медиа-пространств.

Мы уже создали собственными усилиями медиа-холл, надеемся на поддержку министерства культуры в развитии этого проекта, потому что сейчас это пока эскиз. Мы хотим, чтобы в Пскове была возможность публичного показа спектаклей, которые невозможно сюда привезти в силу разных причин. Мы уже начали работать с российским авторским обществом с точки зрения, что мы хотим делать бесплатные публичные показы без извлечения выгоды. Выгода здесь только одна – просветительская. Специалисты РАО должны ответить, каким образом нам нужно выстраивать отношения с правообладателями. Есть очень интересный спектакль - недавняя премьера Боба Уилсона. Она длится пять часов, ее можно посмотреть в интернете, но мы бы хотели устроить для псковского зрителя эксперимент по публичному просмотру. Для кого-то это будет наслаждением, как для меня, для кого-то - испытанием, а для кого-то - открытием. Мне кажется, эти два здания псковского театра и были построены, чтобы мы открывали что-то новое для себя.

На недавней пресс-конференции мне задали вопрос про традиции, и потом мы эту тему очень долго обсуждали. Традиция - это то, что сложилось. Традицию невозможно не уважать и не поддерживать. Но порой люди пытаются какие-то умершие формы выдать за традицию… Я вот думаю, это вопрос про традиции - такой же, как задали Игорю Костолевскому - от недостатка выбора или это все-таки с осознанием? Потому что если это с осознанием – это кошмар. Все мы понимаем: и у хорошей, и у плохой вещи есть все возможности стать традицией. Мы можем приводить примеры неких деструктивных культурных форм, которые стали традицией. В смысле социологии или психологии мы можем говорить о некоторых формах взаимоотношений внутри общества, деструктивных и мучительных, которые становятся традицией. Когда мне задают такой общий вопрос про культурные традиции, я всегда прошу уточнить. Это очень для меня важно. Дабы не быть «адвокатом дьявола».

- Невозможно представить театр без тех, кто одевает, без тех, кто озвучивает – это неотъемлемая часть любого театра…

- Да, это люди вне света - есть такой термин. Когда я работал в Загребе, был такой момент, когда я попросил монтировщиков кое-что сделать, и мне сказали, что нет, они не будут этого делать. Я подумал, как это так? А потом мне объяснил бригадир, что я не понимаю - это их профессиональный принцип: даже если свет построен вот так, они не попадают в свет, они не должны обращать внимания на себя. Я удивился этому, для меня открылся новый принцип определенных людей внутри сложной структуры театра. Я восхитился этим принципом. Со службами в псковском театре все не так пессимистично, как многие полагают. Первое - меня порадовал костюмный департамент, особенно фонд костюмов не идущих спектаклей. Я редко видел театры, в которых костюмы не идущих спектаклей чистые, отглаженные, каждый в отдельной папке, в условиях хранения, в которые театр был поставлен уже не знаю кем, в течение этих трех лет. Я когда это увидел, я просто поразился тому, как люди, работающие в этом департаменте, это все сохранили. Как и многому другому. Коротко скажу: есть, конечно, проблемы, но они есть в каждом театре, который в какой-то момент перестает быть. Приходится людям напоминать, например, когда появилось здание, что ты приходишь в это здание на работу. Театр же не расформировали, 3 года он существовал каким-то образом. Но в этом отношении тоже есть плюс, потому что я точно вижу, у кого характер, и он в этих удручающих условиях смог себя сам дисциплинировать. Сразу видно человека, которого нужно беречь, хранить как зеницу ока, потому что он понимает театр всей своей сутью. Как говорил Товстоногов - «террариум единомышленников». Нужно, чтобы мысль была четко проартикулирована -тогда это «террариум единомышленников». А если мысли нет, то можно, сколько угодно, играть в кукушку и петуха.

- Насколько я поняла, в этой части в псковском театре все достаточно хорошо и профессионально. Есть, конечно, свои нюансы, но они решаемы.

- Вы знаете, был определенный стон в журналистском сообществе в течение года «вот когда же? Не откроемся…». Открылись! Очень быстро был построен театр - за три года, даже страшно про это говорить.

- Вопрос - как? Вы контролировали процесс?

- Естественно, я всегда прошу людей, которые спрашивают меня про идеальную ситуацию, привести пример из их работы. Вот я никому не предъявляю идеальную ситуацию, хотя меня многие считают перфекционистом. Я стремлюсь, чтобы все было близко. Это мой страх. Мне кажется, если вот только так жить, тогда все будет хорошо. А если жить так, чтобы было все хорошо, тогда как бы «опа» - она становится уже на троечку. Тем не менее, театр открылся. Спасибо местной прессе. Они сами себя объегорили. Хотя сейчас все скажут «ой, нет, он защищает строителей». Нет, не защищаю, я защищаю только себя. Мы поставлены в такие условия, что театр должны открыть в очень сжатом режиме, и вот поэтому сейчас все работаем в фантастических по сложности условиях. Я буду защищать свой коллектив, я трезво веду именно к тому, что при любом обвинении, любом навязывании какой-то воли моему коллективу я буду его защищать, потому что мне этот театр верен. Пока я являюсь его главой и главой фестиваля, я несу ответственность за этих людей, потому что они, работая в этом театре, являются частью моего выбора, как это ни страшно говорить про некоторых из них, но, тем не менее, это так.

- Василий Георгиевич, назначение Сергея Дамберга исполнительным директором получило большой общественный резонанс. Как к этому относитесь лично Вы?

- В одних СМИ большой резонанс по этому поводу, в других – резонанс по поводу фестиваля. Надеюсь, что люди, рассуждающие о том, какому театру в Пскове быть, найдут время уделить фестивалю хотя бы половину того внимания, которое они уделили сплетням вокруг театра. Спасибо за этот вопрос. Потому что я сейчас это скажу, и уже потом буду говорить «сказано в эфире «Эха Москвы» в Пскове». Сергей Вадимович Дамберг – замечательный человек, без иронии это говорю. Он очень много помогал мне советом, делом. Я не смог бы найти для себя лучшей кандидатуры для этого тандема. Этот тандем закреплен, кстати, в Уставе. Мною предложен пункт о системе сдержек и противовесов. Дело в том, что художественную программу и театра, и фестиваля, разрабатывает художественный руководитель. Она принимается областным комитетом по культуре, и директор расходует выделенные государством средства согласно художественной программе. Вот такой триумвират. То есть никто не сможет единолично принять какое-то решение. Мы несем ответственность вместе. Я не смогу прийти и сказать: «а теперь я хочу репетировать Гамлета» и репетировать его до конца своих дней, чтобы государство оплачивало. Нет, и Комитет по культуре, и Сергей Дамберг имеют право отказаться от предложенных мною художественных решений. Это все закреплено. Такой пункт я лично чту и уважаю. Он не про навязывание воли, а про умение договариваться. Пока мы работали с учредителями по такой схеме, и, я надеюсь, продолжим в том же направлении, потому что меня оно полностью устраивает. Я это говорю, потому что в Пскове появился один из интереснейших залов, и сюда хлынут люди. Мы должны не только привлечь зрителя, но и воспитывать его, потому что у меня нет другого выбора. Простите, но мне нужно говорить правду. Может быть, кому-то она покажется неприятной, может кто-то начнет меня обвинять, выворачивать мои слова наизнанку. Но Псков не является на данный момент городом с театральной традицией. Пушкинский фестиваль был мощным событием, самым важным событием по масштабу в Пскове. Ему не было равных за последние годы.

- Разве что фестиваль «Crescendo»…

- Это музыкальный фестиваль. Я сейчас не говорю про музыкальные фестивали, про библиотеки, выставки. Я не претендую на то, что пришел Сенин и считает себя пророком. Ни в коем случае. Я в этом мало что понимаю, у меня не абсолютный музыкальный слух, простите. Я занимаюсь драматическим театром и стараюсь слушать музыку.

- Кстати, какую музыку Вы предпочитаете?

- Хорошую. Я же говорю, что у меня музыкальный слух сложный, а вы мне такие провокационные вопросы задаете. При этом зрителя ждет испытание - мы делаем «Графа Нулина» как музыкальное изложение. Это наш подарок людям, которые этот театр строили, нашим друзьям, нашим гостям. Это эскиз, поэтому мы осторожненько пустили в продажу билеты. После того, как мы расписали весь зал на приглашенных, администраторы оторвали от себя 20 мест. И они разлетелись в первый день. Это нормально, 20 билетов и должны так улетать. Но никто не ожидал, что так будет в Пскове. Опять же говорю, это музыкальное изложение, эскиз спектакля. СМИ Пскова опять начали создавать какой-то ложный ажиотаж. Понимаете, если бы на «Таганку» закрыли продажу билетов, это да. «Таганка» приехала и уехала, все хотят на нее попасть. А это репертуарный спектакль Псковского академического театра драмы имени А.С. Пушкина, то есть он будет играться. Я не хотел открывать программу этим. Программа фестиваля официально должна начаться 5 февраля, но, так как у нас есть некие обязательства перед нашими партнерами (я имею в виду театры, которые мы пригласили), вот мы решили сделать так, чтобы им было спокойнее, что мы занимаемся освоением площадки не только с позиции ремонта, но и с позиции эксплуатационной. «Граф Нулин» будет демонстрироваться как полноценный спектакль, объявленный по билетам, уже в марте. Может быть, мы успеем реализовать мой замысел в полном объеме. Не все меня поймут, но те, кто имеет отношение к театру, поймут. Мне сейчас нужно за несколько дней выпустить спектакль на сцене, на которой не то что я еще не выпускал спектакли, а вообще никто еще не выпускал. Мы должны это сделать, но понятно, что все это время будет потрачено на техническое освоение.

- Вы уже имеете возможность там репетировать?

- Нет, там идет настройка оборудования, освоение. Мы сыграли премьеру («Четыре картины любви» в постановке Виктории Луговой) на Малой сцене, которая раньше была реализована. Далее хочу сказать, забегая вперед: Малая сцена откроется не в том формате, в котором мы заявили. Это мое решение, потому что тот дизайн-проект оформления малой сцены, который декоративного качества, будет реализован за летний период, когда закрывается сезон – с середины июня по середину августа. Просто мы бы тогда пожертвовали премьерой, а это уже обязательство не передо мной, а обязательства перед приглашенными людьми. Мы должны были выпустить премьеру. Мы приняли решение, кстати: если люди, купившие билеты на «Графа Нулина», испугаются и скажут, что не хотят смотреть эскиз, мы примем билеты назад.

- Вы волнуетесь?

- Конечно. Это странный вопрос: тут театр открывается, фестиваль открывается, я за все отвечаю. А тут еще упрекают, что я душитель, паразит, вор. У нас работают замечательные сотрудники. Вот на днях мы привозили декорации из Петербурга, и люди ушли домой часов в 12. Но, на самом деле, я вижу такой азарт. Но есть новые департаменты, про кухню которых я ничего не знаю - они как-то сами по себе. Это самое ценное: я вижу только результат, и он меня радует, а вот как это происходит… Например, мы сидим в здании, где еще не подключены телефонные линии. И вот я прихожу - и стоит wi-fi- роутер. Я его не просил, но он появился. Вот это один департамент. Касса тоже открылась в один момент, на пять дней раньше запланированного. Это очень приятно, это очень дорогого стоит. В эти моменты я успокаиваюсь, я понимаю, что не один, понимаю, что со мной очень педантично вперед идут люди, и я за них отвечаю - за их труд отвечаю. Потому что к ним не придут с радиостанции, да еще и с таким именем, и не будут спрашивать: как вам тяжело, волнуетесь ли вы?

К ним не придут, а им очень тяжело. Интересно и тяжело. Сказать без излишней сентиментальности - я волнуюсь, я благодарен. Это два слова, которые могут точно-точно определить мое состояние. А с позиции времени я благодарен всем вещам, даже плохим, которые происходят, принимаю, перевариваю и иду дальше. Они мне рассказывают о мире больше, что я должен знать о нем.

- Василий Георгиевич, в заключение хочу сказать: надеюсь, что вакуум, который существует в Пскове, заполнится этим фестивалем, и мы сможем потом уже несколько на ином уровне говорить, говорить предметно.

- Мы же не о вакууме говорим, который происходит в Пскове. Мне хотелось бы, чтобы Псков стал менее категоричен – в этом, если можно так сказать, моя миссия. Опять же скажу, что мы ждем (я не лукавлю) семинар Владимира Эммануиловича Рецептера. Я написал на своей личной странице в фейсбуке об этом – то, что открытые лекции никак не отменяют пушкинскую лабораторию. Я это подтверждаю тем, что наш каталог фестиваля до сих пор не запущен в печать, потому что есть целая страница, целый блок, где мы хотим опубликовать эту программу. Мое решение: даже если Владимиру Эммануиловичу потребуется еще время для составления этой программы, мы (не знаю, наверное, меня убьют наши работники) найдем возможность включить её каким-либо образом, что бы он ни придумал. Мне кажется, это все равно будет интересно. Существующая сейчас ситуация некого непонятного мне раскола на Псков и Пушкинские Горы, когда часть фестиваля проходит там, а часть - там, мне удивительна. Потому что я очень хотел, чтобы спектакль «Дубровский» в постановке Геннадия Тростянецкого закрывал программу XXI Пушкинского фестиваля 10 февраля. И мне очень непонятно, почему на мой письменный запрос и устный сначала говорили, что это невозможно, а теперь этот спектакль в эту же дату играется в Пушкинских Горах. Но, наверное, это какое-то стечение обстоятельств, совпадение, забывчивость. Я так себе это объясняю. Поэтому псковские зрители все равно увидят спектакль Геннадия Рафаиловича. Мне кажется, это достойный спектакль, и зрители в Пскове должны его увидеть. Я очень прошу не раскалывать ситуацию, не крошить все на еще более мелкие куски. Закончить мысль хочу строчками Бродского: «…одаренность осколка жизнь сосуда вести». Вот давайте попробуем найти в себе одаренность осколком, жизнь сосуда вести…

Беседовала Лариса Захарова